Мало-помалу поток посетителей иссяк. К чему лететь на край доминиона, когда все прелести луврской жизни можно испытать и дома? Курорт погрузился в сонное оцепенение. Посещали его только-местные да бывшие сетевые наркоманы – по старой памяти.

Шепетов шел по усыпанной «живым» песком дорожке. Ракушки и крохотная цветная галька под ногами складывались в указатели: «Утренник „Процветай, доминион!“ в комплексе „Радость детства“ начнется через сорок минут. Билеты приобретайте в кассах 1, 4 и 8», «Лечебные каменоломни „Слава труду“ временно закрыты в связи с переучетом кирок и тачек. Приносим отдыхающим свои извинения».

Шепетов показал старичку удостоверение и через заросший молочаем и маками альпийский склон двинулся к павильону «Иайьнась – СП пиииськ». Здесь он переоделся в халат с черно-белыми драконами и босиком отправился к бассейну.

В небе парил лозунг «Нео, ты не избранный, а полноценный член общества». На душе скребли паутицы. Кряхтя, генерал-майор сбросил халат и по выщербленным каменным ступеням спустился в озерцо. От горячей воды перехватило дух.

Ампула жгла пальцы даже сквозь бинты. Разбивать ее пока не стоило. Во-первых, чиновник Фронтира мог опоздать или перепутать источник. Во-вторых, не совсем понятно, о чем пойдет разговор. Втайне генерал надеялся, что инспектор пригласил его для беседы о каких-нибудь пустяках: низком уровне военно-патриотического воспитания, например, или дотациях на освоение кадетами реактивных гиперроликов. В этом случае убийство де Толля могло подождать.

Шепетов с наслаждением вытянулся и закрыл глаза. Дергающая боль в руке понемногу отпускала: сказывались целебные свойства воды.

Человек плохо приспособлен к биосфере чужих планет. Он и свою-то с трудом переносит. Поэтому всем прибывающим в иные миры необходимы инъекции для защиты от аллергенов и инопланетных болезней.

Вещество в ампуле блокировало действие этих инъекций. Капелька на кожу, вдохнуть пары – и готово. Луврский грипп убивает в считаные часы. Поди потом разберись, отчего засбоили вакцины. Так что, устраняя де Толля, Шепетов ничем не рисковал. Сам он заразы не боялся. После нескольких лет жизни на планете лувриане получали устойчивый иммунитет ко всем ее сюрпризам. Максимум, что грозило, простуда и затяжной насморк в конце весны.

– День добрый, господин генерал-майор, – послышался старческий голос.

Кобаль открыл глаза. По тропинке спускался пожилой человек в шляпе и черно-белом халате поверх пальто.

– Я смотрю, вы славно устроились, – отметил он благодушно. – Как говорится, рыба ищет где глубже, а человек – где булькает. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Пожалуйста, пожалуйста!

Шепетов вытянул руку так, чтобы ампула пришлась на край каменной глыбы. Легкого движения хватило бы, чтобы расколоть стекло.

Де Толль принялся раздеваться.

– Хорошо тут у вас в мае, – сообщил он мечтательно. – И гостей, наверное, много… Хотя незваный гость хуже асура.

Слова «асур» и «май» заставили генерала вздрогнуть. «Все знает, – подумал он в панике. – И про гостей не зря начал. Думает, дернусь, себя выдам. А вот выкуси!»

– Гостей… да, что ж. Всякие гости бывают.

– А скажите, – де Толль стянул рубашку, – шпионы у вас водятся? Меня который день детишки осаждают. Все им асурские резиденты мерещатся.

Ампула скрежетнула по камню, но не разбилась. «А-атставить, генерал-майор! – приказал себе Шепетов. – Надо выяснить, что он еще знает. А пока пусть поживет».

Когда инспектор снял рубашку, обнажилась татуировка на запястье.

– Помилуйте, это что же у вас? – заинтересовался Кобаль. – Планарный меч?

– Да так, – отмахнулся де Толль, – в юности баловался… Выполнил нормативы, потом пару раз экзамены сдавал.

…Когда-то планарный меч считался перспективным оружием. Татуировку делали все или почти все офицеры, но потом мода сошла на нет. Обращаться с этим оружием сложно. Легкое движение руки превращает татуировку в призрачный клинок, но умение это зависит от способности хозяина к концентрации. Один фехтовальщик из десяти тысяч может сделать меч видимым. Один из миллиона – ощутимым (проходя сквозь тело противника, лезвие вызывает неприятные покалывания).

И лишь немногие доходят до вершин мастерства. Меч в их руках – страшное оружие. Корабельная броня, камень, силовое поле – ничто не устоит. Вот выдержка из асурского боевого устава: «…при встрече с фехтовальщиком людей рекомендуется бросить автомат на землю, лечь и закрыть голову руками. Ни в коем случае не блокируйте удар. Может статься, что у ваших соратников закончатся боеприпасы, тогда они подберут ваш автомат и продолжат бой».

Судя по золотистому оттенку татуировки, инспектор дошел до уровня мастера. Иначе рисунок выглядел бы бронзовым или серебряным. Говорят, есть еще алмазный клинок, но кто поручится, что это не легенды?

– И давно вы… практикуете? – уважительно поинтересовался Шепетов.

– Лет сорок. Как это говорится у малокитайцев: «Путь в пятьдесят четыре парсека начинается с одного шага в портал».

Пятьдесят четыре парсека отделяли Лувр от Версаля. «Давить! Давить к чертям!» – решил Шепетов, но что-то вновь ему помешало сделать это – любопытство или что-то еще.

– Почему же пятьдесят четыре? – спросил он.

– Это, знаете ли, новые веяния в Малокитайщине. Таково расстояние от Малого Китая до Шаолиня-1, родины кун-фу. – Инспектор блаженно потянулся: – Я ведь молодой был, горячий. Связался с хулиганьем, влип в историю. Думал, наколю планарник на руке – враз разберусь со всеми… Где там! Хорошо, учитель фехтования хороший попался. Спас. – Де Толль потянулся к портфелю, прислоненному к куче одежды. – Заболтался я по-стариковски, а вас, поди, дела ждут?

– Дела никуда не денутся.

– И то верно. Заведовал, помню, приютом на Чакотке… Тяжкое дело, доложу вам: начповос кровопийца, в подвалах привидения заводятся, и крутиться надо, ходы-выходы потайные знать. У вас так же?

Генерал кисло улыбнулся.

– Вот и я, – продолжал инспектор, – дотации помню, чуть ли не из воздуха добывал. Как говорится, что асуру грязь, то кинкару имплантат.

Шепетов совершенно измучился. Асурская грязь составляла львиную долю бизнеса контрабандистов. Каждое слово де Толля попадало в цель, хотя тот, похоже, об этом не догадывался.

– А вы и на Чакотке жили?

– Где я только не жил! И на Чакотке, и на Хаджаллахе советником.

– Какое совпадение! Я ведь тоже советником одно время… да… И тоже на Хаджаллахе.

Инспектор и генерал посмотрели друг на друга с симпатией.

– А вы, позвольте спросить, в какое время? – поинтересовался генерал.

– Когда с Бетельгейзе воевали.