— А в коридоре кто валяется? — поинтересовалась Зоя.

— Упившиеся хранители чуваловского тела, — объяснила Бася.

— Уволить их на фиг! — вставил Чувалов.

— А кстати, в спальне еще Наина спит, пушкой не разбудишь! — вспомнила Бася.

— Прямо-таки киношка… — хмыкнул Павел. — Причем не из разряда дорогих… М-да…

Барбара недовольно покосилась в его сторону. При иных обстоятельствах она бы с удовольствием заехала ему по наглой юной физиономии, и еще раз, и еще, чтобы крепко уяснил, что негоже по чужим квартирам ночами бродить с розами! Ну да ладно — не до этого сейчас…

— Надо же — сколько людей и событий! — улыбнулась Зоя. — И чем же это закончилось?

Все как будто задумались — а действительно, чем?

— А ничего еще не закончилось, — растерянно ответила Бася. — Финал-то открытый…

Зоя грустно сказала:

— Вы меня извините, но я так устала! Через всю страну летела! Ничего сейчас не понимаю: кто пришел, зачем пришел и, главное, почему не уходит… Я только одно поняла: мы с Павликом появились не вовремя. И лучше бы нам уйти… Поэтому не знаю, как Павлик, но я (если ты, Барбара, не возражаешь), пожалуй, пойду…

— Ха! — вскинулась Марианна. — Барбара, может, и не возражает, зато я возражаю! Кто сюда попал — мой пленник!

— Ишь, какая умная нашлась! — хмыкнула Виктория. — Пойдет она! Так бы и я давно ушла… Даже без шубы, черт с ней…

— Думаешь, мы тут по своей воле сидим? — добавила Соня.

Бася объяснила Зое, что уйти никто не может. Хотя многие бы хотели.

— Что же получается, теперь и мы заложники? — спросила Зоя.

Марианна радостно кивнула:

— Получается, так. Чем больше людей — тем лучше.

— Для чего? — не поняла Зоя. — И кому лучше?

Марианна не нашлась что ответить.

— Выгнать бы их всех и проветрить комнату! — сказала Зоя.

Бася фыркнула:

— Как же! Их выгонишь! Они тут прочно окопались. Как у себя дома!

— Это все из-за меня, — заметил Чувалов с какой-то даже виноватой интонацией. — Можно сказать, я затупил ситуацию… Надо было сразу действовать. По-мужски. Пришел, приставил Соньке пушку к виску и увел ее без лишних рассуждений. Как корову в стойло. А я распустил либеральные сопли: то, се… Хотя, с другой стороны, откуда мне было знать, что подружка у Соньки совсем с приветом и тут сейчас такое начнется… Эх!

Павел решил выяснить обстоятельства дела:

— Так это ваш пистолет?

Чувалов кивнул.

— И ваша женщина?

Павел указал на Марианну.

Чувалова передернуло:

— Ну вот еще! Это женщина артиста!

Павел растерялся.

— Как-то странно…

— А то! — вздохнул Чувалов. — Этих писателей и артистов фиг поймешь…

— Сам кашу заварил! — усмехнулась Соня. — Не надо было приходить. Да еще и с оружием!

Чувалов пожал плечами:

— Это я от переживаний и любовных страданий… Такая любовь, что прямо убить хочется — и предмет любви, и себя самого!

Павел кивнул: мол, понимаю…

— Не огорчайтесь! Думаете, вы одиноки в своих любовных переживаниях? Возможно, мне тоже хочется кого-то убить! — Он бросил на Барбару выразительный взгляд. — Но я ведь себя сдерживаю! А потом, знаете, все это когда-нибудь пройдет! И любовь, и ненависть! А Гегель вообще сказал, что со временем все оппозиции снимаются!

Чувалов почему-то обиделся:

— Я тебе покажу Гегеля, щенок!

* * *

Зоя подошла к окну… Там, по ту сторону шумного трагифарса, тишина и снег… И скоро начнется рассвет… А эти смешные люди кричат, выясняют отношения… Это так странно, особенно если наблюдать за ними отстранившись, словно по ту сторону окна…

— Я все же не понимаю, — доброжелательно сказала она, обернувшись к присутствующим. — Только зачем нас держать здесь? В чем смысл?

— А смысл такой: во всем разобраться! — пояснила Марианна.

Зоя улыбнулась:

— Но разве нельзя разобраться в своих отношениях как-то… приватно? У себя дома. Спокойно. Выслушать друг друга, прийти к согласию, не обременяя посторонних, ни в чем не виновных людей?

— Да нельзя! Ну как ты не понимаешь! — с надрывом ответила Марианна и добавила: — Да и как я могу разобраться в отношениях дома, если я все время в больнице?

Зоя робко предположила:

— Но, возможно, не все хотят знать подробности вашей интимной жизни? Зачем нагружать ими других? Я, например, не хочу вникать…

— А тебя не спрашивают, хочешь ты или не хочешь! — обиделась Марианна. — Может, мне одиноко! Может, мне поделиться не с кем, душу излить! Не хочет она! Эгоистка несчастная! А потом, тебе вообще полезно послушать, а то молодая еще, жизни не знаешь! Небось считаешь, что любовь — это нечто в розовом цвете?

Зоя грустно покачала головой: нет, не думаю.

Ее ответ удивил Марианну.

— А я в твоем возрасте думала именно так! Все было красивым и розовым, и мне казалось, что так будет всегда. А потом началась серая полоса! Коричневая! И даже черная! Муж начал мне изменять! Оказалось, что он изменник, предатель и жалкий волокита!

Марианну неожиданно поддержала Виктория:

— Точно! Бабник и волокита, каких свет не видывал!

И тут Эдуард взорвался.

— Да! — закричал он с апломбом. — Да! Я увлекающийся человек! Потому что я человек искусства! Мне необходимо постоянно держать себя в тонусе, гореть, фонтанировать!

— Так ты себя оправдываешь? — разгневалась Виктория. — Ха! Нечего мешать волокитство с искусством! Это разные вещи! Вон актер Н… Помасштабнее тебя личность в искусстве, а не позволяет себе такого! Или, скажем, М.!

— Жалкая бездарность! — процедил Эд.

Виктория разразилась гомерическим смехом:

— Ты что же, Эдуард, всерьез веришь в свой талант? Ах, боже мой! Держите меня! Да ведь, кроме смазливой физиономии, у тебя и нет ничего! Так… На проходные роли в сериалах для домохозяек ты сгодишься, но претендовать на что-то большее не стоит!

— Но ведь ты сама говорила: Голливуд, новые горизонты… — растерянно забормотал Эдуард.

— Говорила. Чего только не скажет влюбленная баба! И готова была пристроить тебя куда-нибудь, хоть бы и в Голливуд, по знакомству, так сказать… Что поделаешь — подпала, дура, под твое кобелиное обаяние. Устала от женского одиночества, понимаешь? Сорок пять лет, карьера удалась, на всех фронтах победы, а в личном — облом, не сложилось! Стала задумываться: а на черта мне эти победы и платиновые банковские карточки, если главного, бабьего, нет?! В общем, захотелось простых женских радостей. У меня, знаешь ли, жизненный девиз: «Если Виктория чего-то хочет — она просто берет это!» И я стала рассматривать, так сказать, достойные кандидатуры, в том числе твою! Прежде чем брать, я к тебе, конечно, присмотрелась. Ну что сказать, парень красивый, такой прямо Актер Актерович, телячья томность во взоре, с этой, как ее… поволокой. И весь такой приторный, надушенный и так себя любит, что, того и гляди, изогнется и поцелует сам себя в попку. Ножкой притопнет, ручкой прихлопнет — и все бабы его! Я, дура, купилась на эту дешевую приманку, на этот вот прихлоп ручкой-ножкой! Дала тебе офигенный контракт, ключи от своей квартиры и перспективу в виде Голливуда! Не жирно ли? А что дал мне ты, Эдик? Новогодний водевиль с участием своих прошлых и нынешних жен и любовниц?