Он не заметил, как поредел огонь из автоматов. Словно забыл о Полякове. А когда вспомнил о нем и выглянул из-за стола, увидел его. Майор распластался на лестнице: голова на первой ступеньке, ноги выше. Под его отчаянным натиском не устояли еще трое боевиков. Один едва не касался его головой, двое других застыли на верхних ступенях.

У Красина оставалось двадцать патронов. Он, готовясь к вынужденной вылазке (огонь подошел к нему вплотную), намеревался пройти путем Полякова. Тот сумел расчистить его наполовину.

«Почему не включается система пожаротушения? Почему не включается эта чертова система?!» Сергей надеялся, призывал искусственный дождь, и чтобы вода была ледяная; огонь подпирал его уже с трех сторон. Он глянул вверх. Огонь по стенам добрался до второго этажа и раздвоился по коридору.

На его вопрос мог ответить Поляков. Тамира отключила все системы, в том числе и пожарную, дабы исключить ошибки.

У Анвара не осталось выбора, кроме как отступать в сторону огня. Со стороны кабинета, куда он так стремился попасть, неслись одиночные выстрелы. Снизу палили и свои, и чужие. Шальные пули метались по дому озлобленным пчелиным роем.

Он отвечал на огонь Михея и все ближе подходил к огненной стене. Раскаленный воздух жег лицо, руки. Анвар уже задыхался и был готов броситься вниз.

Когда вспыхнул его пиджак, он закричал. На его отчаянный вопль отозвался Михей. Он покинул свое убежище и выстрелил навскидку. Анвар упал как подкошенный.

Он лежал на полу. Огонь бесновался над ним, сжирая перила.

Тамира бросила на него прощальный взгляд. Ее губы что-то прошептали… А в ответ раздался страшный крик. Последний.

Отряд Садыка поредел до двух человек. Запертые с двух сторон на лестнице, они стали легкой добычей Михея. Ему помог Красин, отвлекая их на себя длинной очередью. Его «узи» щелкнул затвором, перемалывая последний патрон. Михей всадил пулю в спину одному, потом второму боевику. Добил их, спускаясь по ступенькам. Оглянулся, поторапливая подругу:

– Шустрее, шустрее!

Тамира догнала его и тронула за плечо: «Я здесь». И закашлялась в дыму.

Она первой добежала до двери. Обернулась и обругала Красина, покинувшего свое убежище и склонившегося над Поляковым. На обратном пути он едва не упал, поскользнувшись на стреляных гильзах, усыпавших пол.

Михей воспользовался короткой паузой и сунул в руку Дикарки копию «Шаммурамата». Она вынула оригинал из мешочка, чтобы положить в него копию, но не успела поменять их местами – рядом вырос Красин. Похоже, он ничего не заметил.

Тамира, глянув на Михея, потом на Сергея, поздоровалась с ними, словно не видела их целую вечность.

– Привет, вы, двое. – Она помахала рукой перед лицом Наймушина: – Прием, прием. Скажи, что ты не оглох.

Сергей поторопил их:

– Уходим.

Втроем они добежали до ворот, остановились. Огонь приковал их внимание и не спешил отпускать. В нем горели живые и мертвые. Тайны этого дома уносились ввысь черным облаком, подстегиваемым жаркими языками пламени.

Красин подстегнул себя: пора выходить из ступора. Он тронул Дикарку за плечо и протянул руку:

– Камень. – И требовательно добавил: – Давай сюда «Шаммурамат». Ты родила его, не спорю, но вынашивал его я.

Дикарка медлила. Михей поторопил ее:

– Тамира, отдай ему камень.

– Ты не забыл добавить «пусть подавится»? – прищурившись, взглянул на агента Красин, взбешенный его тоном. – По голове вас не погладят, если вы убьете меня и оставите мой труп здесь. – Он усмехнулся. – Я говорил вам: отвечать будете за все. Не я буду спрашивать, откуда у вас оружие.

Тамира вынула из кармана камень, вложила его в мешочек и бросила Красину. Полковник поймал камень и выкатил его на ладонь. Вот и все, пронеслось у него в голове. Цель достигнута. Сколько сил было потрачено, сколько нервов измотано, сколько бессонных ночей пережито, сколько снов…

Берег лагуны, спрятанной внутри атолла, бунгало, окруженное живой изгородью, табличка с надписью «Остров свободы», пленительная креолка… Все это и многое другое уместилось в кулаке. Невероятно.

– Уходим, – отдал команду Красин.

Он попрощался только с Поляковым, когда забирал у него водительские права; Красин и Ленарт не взяли с собой никаких бумаг. «Мне жаль, – тихо сказал он так, словно Поляков его слышал. – Честно. Я был бы рад поделиться».

Они вышли за пределы виллы неторопливым шагом, оставляя позади трупы, взломанные системы и сейфы.

Возле «Рено» Красин остановился, чтобы расставить все по местам, так, как он планировал.

– Разбегаемся, Михей. Ты в одну, мы, – он требовательно посмотрел на Тамиру, – в другую сторону.

Наймушин покачал головой, не веря в происходящее.

Дикарка пожала плечами, что, наверное, расшифровывалось как: «Мне все равно». Все равно склонилась в сторону силы и денег.

– Вот и хорошо, – через силу улыбнулся Сергей. Он открыл дверцу «Ламборгини», намеренно оставляя неподалеку от парковки арендованный «Рено», и жестом поторопил Тамиру. Пока полицейские доберутся до машины и установят арендаторов, Красин уже будет вдыхать влажный воздух Лондона. Он приложил руку к голове, прощаясь с Михеем.

По дороге в Хургаду он, поглядывая на девушку, сидевшую рядом, был вынужден признать, что ожидал от Михея и Тамиры большего сопротивления. Он не собирался никого уламывать – не в том он ранге и положении. Его дело отдавать приказы, какая бы подоплека ни маячила за ними, их дело – выполнять приказы.

Легко отделался, улыбнулся Сергей.

Забегая вперед, представил себя на таможенном посту. Еще никто не придумал установку, на которую бы реагировали алмазы. Его можно пронести в кармане.

Лука выскочил из своего склепа, ничего не понимая. Стены его бункера были такими толстыми, что не пропустили трескотню автоматов. Но бетонная мембрана стала отличным проводником для разрушительного взрыва. Лука – исчадие ада, злой гений, злой вирус, корень бед Анвара Эбеля – стоял в центре усадьбы с широко раскрытым ртом. Он смотрел на двухэтажное здание, объятое пламенем, и не видел людей, выбегающих из него. Ему не суждено было оглохнуть от взрыва – он почти оглох от тишины, царящей в его усыпальнице, – дом стоял особняком и не мог пострадать. Но Лука, слыша вой пламени, треск горящей мебели и звон лопнувших окон, кинулся назад. Побросав в спортивную сумку все ценное, что могло уместиться в ней, он поспешил к своей машине. Чуть поостыл и умерил шаг – ему показалось, кто-то звал его по имени; голос доносился из эпицентра пожарища. Он вслушался, но призыв о помощи не повторился. Его машина завелась с полуоборота. Лука ехал куда глаза глядят, опомнился, когда впереди замаячили огни международного аэропорта. Он развернул машину и остановился. Сюда его пригнал страх. Он знал, что горит все, даже бетон, но не дома людей вроде Анвара Эбеля. В его голову засело слово «диверсия», и он не мог избавиться от него. Через полчаса он снова завел машину и взял направление на Кусейр, расположенный примерно в ста пятидесяти километрах к юго-востоку от Хургады. Там жили его родственники.