– И вы желаете в ходе перекрестного допроса добиться от негоисчерпывающих показаний по этому весьма важному пункту?

– Да, ваша честь!

– Думаю, – сказал судья Маркхэм, – что суд может разрешитьвам допрашивать свидетеля о том, где он находился, что делал, что видел и, вобщем, что слышал, не уточняя то, что кто-то другой говорил в его присутствии.Считаю, что это может завести нас слишком далеко, особенно если касаетсяфактов, не имеющих существенного значения и не связанных напрямую с деломобвиняемого.

– Очень хорошо, ваша честь!

На мгновение наступила тишина.

– Продолжайте, – распорядился судья Маркхэм, обращаясь кМейсону.

– Где вы находились во время телефонного разговора? –спросил Мейсон.

– На улице, напротив дома миссис Дорис Салли Кент.

– Вы лично знакомы с ней?

– Да.

– Она сама ответила на звонок?

– Возражаю, – вмешался Бергер, – на том же основании, что ираньше. Защитник не вправе доказывать факты, не имеющие к делу прямогоотношения, подвергая перекрестному допросу моего свидетеля.

– Вправе, если свидетель коснулся этих фактов тогда, когдаотвечал на ваши вопросы.

– Считаю, что следует отклонить возражения обвинения, –заметил судья Маркхэм, – думаю, не помешает убедиться в достоверности показанийо том, что свидетель во время убийства действительно находился в Санта-Барбаре.Однако я не допущу, чтобы в качестве такого доказательства использовалосьсодержание подслушанного чужого разговора. Разрешаю защите получить ответ навопрос, так как считаю, что это имеет отношение к делу.

– Итак, она отвечала по телефону?

– Да.

– Вы видели ее отчетливо?

– Да.

– Между прочим, вы знаете… – Мейсон оборвал фразу насередине, когда, развернувшись на своем вращающемся стуле, взглянул впереполненный зал. Внезапно он оказался на ногах. – Ваша честь, – обратился онк судье, – я только что заметил в зале суда миссис Дорис Салли Кент, понимаю,что вначале ей была вручена повестка как свидетелю со стороны обвинения, новвиду того, что ею были предприняты действия, направленные на то, чтобыотменить через суд решение о разводе, возник вопрос – правомерно лииспользовать ее показания против обвиняемого в этом процессе? Однако совсемнедавно, в ходе обсуждения, с ней было достигнуто соглашение, где былиоговорены условия, на которых она согласилась признать действительнымокончательное решение о расторжении брака между нею и Питером Кентом. Исходя изэтого и пользуясь случаем, что миссис Кент сейчас находится в зале, я хотел быиспользовать ее как свидетеля со стороны защиты. Могу я просить суд датьуказание миссис Кент не покидать здания суда, пока я не смогу вручить ей повестку?

Судья Маркхэм, нахмурившись, произнес:

– Миссис Дорис Салли Кент, встаньте, пожалуйста!

Поднялась молодая белокурая женщина. Все головы повернулисьв ее сторону.

– Вы не должны покидать зал суда, – приказал судья, – показащитник не получит возможность вручить вам повестку, а чтобы ускорить этотпроцесс, суд удаляется на десять минут, в течение которых миссис Кент, как яеще раз предупреждаю, должна находиться на месте. Во время отсутствия суда,напоминаю присяжным, они не должны обсуждать между собой или с кем бы то нибыло любые аспекты этого дела и ни в какой форме не высказывать своего мненияотносительно виновности или невиновности обвиняемого до тех пор, пока суд непредоставит им это право. Суд удаляется на десять минут.

Судья Маркхэм отправился в отведенное для него помещение.Зал тут же зашумел и заволновался. Мейсон, подойдя к столу секретаря суда,заполнил повестку и передал судебному приставу с наказом вручить ее миссисКент. Затем небрежной походкой направился к двери, ведущей в помещение, кудаудалился судья. К нему присоединился Гамильтон Бергер, который натянутопредложил:

– Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы посетим судьюМаркхэма вместе.

– Да, не сомневаюсь, – с иронией согласился Мейсон.

На пару они вошли в апартаменты судьи. Тот сидел за столом,заваленным книгами по юриспруденции, и взглянул на них поверх свода законов,который просматривал, с видом человека, которого оторвали от важного занятия.

– Я не хотел делать подобного заявления перед присяжными,судья Маркхэм, – сказал холодно-официальным тоном Бергер, – но считаю, что суддолжен осудить поведение мистера Мейсона.

– Мое поведение? – спросил Мейсон.

– Да.

– В какой части?

– В части того, что вы преднамеренно занимались подделкойвещественных доказательств, – я имею в виду, достали такой же нож и тайкомподложили его в ящик буфета, – чтобы усложнить и запутать расследованиеубийства.

– Но я достал похожий нож не с этой целью, – возразилМейсон.

Судья Маркхэм нахмурился, на его лице читалось сожаление.

– Боюсь, защитник… – начал было он, но что-то в лице Мейсоназаставило его оборвать фразу.

Бергер с жаром обрушился на адвоката:

– Вам от этого не отвертеться, Мейсон. Эдна Хаммер показалапод присягой, что ваши намерения были доподлинно такими.

– Но она ничего не знала о моих намерениях, – уточнилМейсон, – она не умеет читать чужие мысли и не эксперт по телепатии.

– Но она дала показания о том, что вы рассказали ей о своихнамерениях.

– О да, – согласился Мейсон, – это я ей говорил.

– И как я сейчас понимаю, – спросил судья Маркхэм, – теперьвы собираетесь заявить, что намеренно ее обманули?

– А то как же, – ответил Мейсон.

– Во имя дьявола, куда вы клоните? – потребовал объясненийБергер.

Мейсон приступил к рассказу:

– О, я предполагал, что она, возможно, подвержена лунатизму.Видите ли, Бергер, ключ от ящика буфета был только у нее – и, однако, ножисчез. Конечно, не исключалась вероятность, что Кент отмычкой открыл замок илиу него был дубликат ключа, вот поэтому, пока Кент был в тюрьме, я решилорганизовать еще один тест. Моя теория зиждилась на том, что Эдна Хаммер и самалунатичка, что она беспокоилась о своем дяде и отправилась спать с мыслью обэтом разделочном ноже, накрепко засевшей у нее в мозгу. Мой опыт общения с ней,когда она прятала чашку в нишу под крышкой кофейного столика, убедил меня, чтоона и раньше прятала в нише различные вещи и пользовалась ею как тайником.Поэтому вполне естественно выглядело то, что, беспокоясь во сне о ноже и решив,что ящик буфета не является достаточно надежным для него местом, она встала и,одетая только в ночную рубашку, отперла ящик буфета, достала нож, заперла ящикснова и спрятала нож в нише под крышкой кофейного столика. Я чувствовал, чтоединственный способ подтвердить мою догадку – это создать аналогичныеобстоятельства, поэтому вручил ей другой разделочный нож и внушил, наскольковажно положить и запереть его в ящике. В эту ночь светила полная луна, и онаотправилась спать с мыслью о ноже. Привычка взяла свое. Когда я начну излагатьсвою версию, мистер Бергер, я докажу, что нож, представленный суду как экспонат«А», был тем самым ножом, который я дал ей спрятать в ящике буфета ивпоследствии был обнаружен одним из сыщиков Пола Дрейка в нише под крышкойкофейного столика.