глаза. Она не хотела видеть выражение его лица, когда он впервые увидит ее полностью обнаженной, если он сравнит ее с теми прекрасными дамами, с которыми был раньше, и обнаружит, что ей не хватает…

— Боже мой… ты такая красивая.

Она улыбнулась, из нее вырвался мягкий смех счастья и облегчения. Себастьян считал ее красивой! Даже голой. Она была права — он сделает этот вечер для нее чудесным, как ни один другой мужчина.

Она открыла глаза. Дикий огонь разжегся в ней от грубого желания, которое она увидела на его лице, когда он смотрел на нее сверху вниз, и она вздрогнула от интенсивности его взгляда. Повсюду где его взгляд задерживался на ее теле, пламя загоралось под ее кожей, сила его была почти подавляющей.

— Мне жаль говорить тебе это.

Он потер большим пальцем ее нижнюю губу и сказал с дразнящей торжественностью:

— Но, боюсь, платье ты не увидишь всю ночь.

— Себастьян! — отругала она, ее щеки мгновенно покраснели.

Смеясь, он опустил голову и прижался щекой к ее щеке, и его щетина дразняще царапала ее мягкую кожу. Такой мужественный. И на данный момент весь ее. Ее сердце забилось от радости.

— Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравится, как ты краснеешь?

Он поцеловал ее в губы, прежде чем она смогла ответить.

— Насколько это меня вдохновляет?

Из-за чего румянец только усилился, и она потеряла дар речи.

— Он начинается здесь.

Он провел губами по ее скуле.

— И задерживается здесь.

Затем по линии подбородка до шеи.

— И здесь.

Еще ниже, пока его рот не коснулся ее груди.

— И заканчивается прямо здесь.

Когда он зажал ее сосок губами и пососал, она приподнялась с матраса, задыхаясь. О, его соблазнительный рот! Он точно знал, как мучить и доставлять ей удовольствие одновременно, как мягко сосать, но при этом вызывать сильную боль между ее ног. Как заставлять ее просить о большем.

— Такой красивый румянец, — пробормотал он ей в грудь.

— Что заставляет меня задуматься…

Она закусила губу, чтобы сдержать любопытство, насколько могла, даже зная, что он делает это специально…

— О чем? — спросила она, не в силах сдержаться, пока ее пальцы блуждали по его плечам и обнаженной спине, наслаждаясь ощущением его мускулов, дрожащих под ее ищущими кончиками пальцев.

— Краснеют ли и другие части твоего тела.

Она напряглась. Конечно, он не имел в виду -

— Как здесь.

Он наклонился, чтобы лизнуть ее живот медленными, томными кругами, пока его рука ласкала внутреннюю часть бедра.

— Или здесь.

О боже, он действительно имел в виду… И он не мог — просто не мог! Не там же.

Толкая изголовье, она скользнула под него, пока ее глаза не оказались на уровне его, ее голые пальцы ног коснулись его икр. Она крепко обняла его за плечи, чтобы удержать его на месте.

— А ты краснеешь? — спросила она как можно более соблазнительно, несмотря на нервную нотку в ее голосе, когда она обратила их игривую беседу на него.

— Как насчет здесь?

Она поцеловала его в грудь, и он усмехнулся. Но когда она скользнула ртом в сторону, захватила его плоский мужской сосок своими губами и пососала его, как он это делал с ней, смех застрял в его горле.

В конце концов, игра была честной. Он вздрогнул, когда она взяла его сосок зубами и начала покусывать — о, как же она наслаждалась их игрой!

— Или здесь? — прошептала она, проводя руками по его голой спине, чтобы обхватить его твердые ягодицы своими ладонями.

Когда она их сжала, он резко вдохнул. Ее имя прозвучало как мягкое предупреждение на его губах. Но он предупреждал ее всю неделю — фактически весь сезон — и она устала от его предупреждений.

Если он действительно хотел ее предупреждать, то она даст ему повод для беспокойства.

— Здесь.

Она просунула руку между ними и сжала пальцы вокруг его эрекции, и жалобный стон вырвался из его груди. Она дьявольски рассмеялась и погладила его по длине, как он показал ей в карете.

— Святой Люцифер, — пробормотал он, поднимаясь над ней на четвереньки, чтобы дать ей место для движений.

Его голова низко склонилась, а глаза зажмурились.

Он был большим и жестким в ее руке, и с каждым поглаживанием казалось, что он становится крупнее и жестче. Как по волшебству. Она обвила его ладонью, дразня его пальцами так, как она хотела, чтобы он поступил с ней до конца ночи. Он обещал ей всю ночь. И она планировала наслаждаться каждым драгоценным моментом.

Неуверенно, но подстегиваемая низким удовлетворенным рычанием, исходящим из глубины его горла, она просунула вторую руку ему между ног, чтобы прижать его яички к своей ладони. Он вздрогнул от прикосновения, и она была в восторге от этого. В ней проснулась распутница, как никогда прежде.

Его бедра дернулись, когда с его губ сорвалось проклятие. Он схватил ее руки и поднял их над головой.

— Продолжишь так делать, — предостерег он хриплым голосом, — и ночь закончится раньше, чем мы оба хотели бы.

Она засмеялась и поднялась, чтобы лизнуть языком его ключицу. Его восхитительный вкус сделал ее еще более смелой, еще более уверенной в себе. Проверяя его решимость, она пошевелила бедрами. Он издал предупреждающее рычание и прижал ее бедрами к матрасу.

— Мне очень жаль, — хрипло прохрипел он ей в губы, когда его рот снова нашел ее, поцеловал ее крепко и настойчиво. Все его тело горячо дрожало.

— За что?

Она мгновенно замерла, и ее сердце забилось от волнения и возбуждения. Он передумал? Неужели он все-таки не хотел ее?

— Я не могу больше тебя ждать.

Он протянул руку и обвил ее правую ногу вокруг своей талии, затем левую, пока его тело не нависло над ней.

— Я хотел насладиться тобой, но ты мне очень нужна.

Его рука ласкала ее между ног, и она дрожала от восхитительного прикосновения его пальцев к ней, от чудесных ласк, которые ей так нравились. Только Себастьян мог заставить ее почувствовать себя такой особенной.

— Ты уже такая влажная и теплая…

Он прикусил ее нижнюю губу и промурлыкал:

— Это хорошо.

— Хорошо?

Она была смущена тем, что он упомянул об этом, и ее щеки снова залились румянцем.

Он застонал.

— Даже очень.

Когда она почувствовала, как его пальцы раздвинули мягкие складки и кончик его эрекции прижался к ней, она поняла, что он имел в виду.

— Себастьян, — прошептала она и коснулась его щеки, пытаясь показать ему, как сильно она заботится о нем, насколько особенным он стал