проголодался собачий и стал ее сосать; уперся в дно бочки ногами — оно и выскочило. Выбрались они все на берег, — ну, что теперь делать? Давай строить себе дома, и сделали собачий, жабий и сухопарый стеклянный мост, прямо в другое царство.

Едут чумаки, а вдова и приглашает их к себе:

— Заезжайте, братцы, ко мне поесть и попить и на мое диво поглядеть.

Заехали чумаки. Она их накормила, напоила и говорит:

— Езжайте по этому мосту, куда вам надо, никакой беды с вами не приключится.

Поехали они по мосту, а собачий и бежит за ними вдали. Встречает их царь, спрашивает:

— Вы, братцы, далече езжали; какое же диво видали, расскажите и мне.

— Эх, — говорят, — видели мы диво! Повыше Лебедина да построила дома вдова; а у той вдовы целых три сына: один — собачий, другой — жабий, третий — сухопарый. Это они построили мост аж досюда.

— Это, наверно, моя жена, — говорит царевич.

Выходит его бабка-прислужница и говорит:

— Царевич! Есть где-то, да не здесь, яблонька такая: серебряное на ней яблочко, золотое яблочко. Как ударится яблочко об яблочко, словно органы заиграют.

А песик услышал это и как побежит, нашел, выкопал яблоньку, принес домой и у окна посадил.

Приехал царевич туда — нету яблоньки: наврала бабка.

Проезжают опять чумаки. А вдова и просит их к себе.

— Заезжайте, — говорит, — чумаченьки, ко мне напиться, наесться да на мое диво наглядеться; а кто спросит у вас, то и людям расскажете.

Наелись они, напились и поехали по тому мосту, а песик следом за ними побежал. Переехали они мост, встречает их царевич:

— Вы, братцы, далече езжали, какое же диво видали, расскажите и мне.

— Эх, — говорят, — видали мы диво! Повыше Лебедина построила дома вдова; а у той вдовы три сына: один — собачий, другой — жабий, а третий — сухопарый. Золотая яблонька под окошком растет — золотое яблочко, серебряное яблочко; как ударится яблочко об яблочко, будто в органы играют…

Вышла бабка-прислужница, да и говорит:

— Царевич! Есть где-то там такой кабан, что пашет клыками, сеет ушами, хвостом боронит, за ним дождь поливает, позади него жнется и в копны кладется, и готовое в клуню[26] везут.

Услыхал песик, побежал к своему брату сухопарому; взял брата, пошли, поймали кабана, домой привезли. Пока царевич поехал, они уж его и приковали. Приехал царевич — нет кабана: наврала бабка.

Едут опять чумаки. А вдова опять их к себе просит:

— Заезжайте напиться, наесться да на диво мое наглядеться. Кто спросит, то и людям расскажете.

Они заехали, наелись, напились, провожает она и говорит:

— Езжайте по этому мосту: никакой беды с вами не случится, доедете вы, куда вам надо.

Едут они, а песик за ними следом бежит.

Встречает их царь.

— А что, — говорит, — братцы, вы далече езжали, какое же диво видали, расскажите мне.

— Э, — говорят, — видали мы диво так диво! Еще такого дива нигде не видали. Повыше Лебедина построила дома вдова; а у той вдовы три сына: один — собачий, другой — жабий, а третий — сухопарый. Золотая яблонька у окошка растет — серебряное яблочко, золотое яблочко; как ударится яблочко об яблочко, словно в органы играют. И такой кабан там стоит, что клыками пашет, ушами сеет, хвостом боронит, за ним дождь поливает, а позади жнется да в копны кладется, и готовое в клуню везут. Там, — говорят, — много таких скирд стоит! Уж сколько мы по свету езжали, а так много хлеба нигде не видали.

Выходит из дому бабка-прислужница и говорит:

— Царевич! Есть где-то такая криничка, а в той криничке три золотокудрые сына. Вот как бы вы, царевич, поехали да себе их доставили.

А песик услыхал и домой побежал, позвал своих братьев, и кинулись они к кринице. Прибежали; сел жабий под дверцей, а собачий и сухопарый сделали яблочко изо льда, да и катают. Вот выскакивают из криницы три хлопчика, телом беленькие, личиком румяненькие, и золотые кудри вьются; а жабий — хлоп! да и прихлопнул дверцу, ну золотокудрявцы и попались. Взяли они этих золотокудрявцев за руки и повели их к матери. Привели домой — обрадовалась мать, увидев их и узнав. Поехал царевич, уже не застал их. Обманула проклятая бабка.

Едут опять чумаки. А вдова и говорит им:

— Заезжайте ко мне, чумаченьки, напиться, наесться да на мое диво наглядеться! Кто спросит, то и людям расскажете.

Наелись они, напились и поехали по мосту. Вдруг встречает Их царевич и спрашивает:

— Вы, братцы, далече езжали, какое диво видали, расскажите и мне.

— Э, — говорят, — видали мы диво так диво! Сколько ни езжали, сколько ни хаживали, а такого еще дива нигде не видали. Наверху Лебедина построила дома вдова: а у той вдовы три сына: один — собачий, другой — жабий, а третий — сухопарый. И стоит возле хаты яблонька — серебряное яблочко, золотое яблочко; как ударится яблочко об яблочко, будто в органы играют. Стоит кабан на цепи, пашет клыками, сеет ушами, хвостом боронит, за ним дождь поливает, а позади него и жнется, и в копны кладется, готовое в клуню возят. Привели от кринички трех золотокудрых сыновей, телом беленьких, личиком румяненьких…

— Ох, — говорит царевич, — так это ж моя жена!

Выходит бабка, а он и говорит:

— Откуда бы тебе, бабка, и знать, если б ты их в криницу не кидала? Это ты собачьих, жабьих, сухопарых моей жене подкинула.

Видит тогда бабка, что не обмануть ей царевича, и призналась:

— Правда, царевич!

Велел тогда царевич привязать бабку к коню, и пустили его в чистое поле. А сам поехал по мосту к своей жене, да там и живет.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Чудесные гусли

⠀⠀ ⠀⠀

ил один мельник-волшебник. И был у него помощник засыпка, который ему помогал в работе. Вот проработал этот засыпка три года и говорит:

— Мастер, дайте мне сколько-нибудь денег на дорогу, я домой пойду.

А мастер и говорит хлопцу:

— Денег у меня нету, а дам я тебе такие гусли, что как заиграешь на них, то разные чудеса увидишь.

Взял хлопец гусли и пошел. Идет и идет, а дорога шла через лес, и напали на него в лесу разбойники. Спрашивают его:

— Ты, мельник, куда торопишься?

— Домой, — говорит, — спешу.

— Давай деньги,