Так или иначе. Мари Денарно осталась с ним до конца его жизни, будучи его доверенным лицом. Девушка, восхищавшаяся аббатом, была готова умереть ради него, если он того потребует. Ее преданность к Беранже вызывает удивление и уважение: даже после смерти аббата она не выдала ни одного секрета, доверенного ей Соньером.[101] До последних дней своей жизни она берегла эту тайну, порой лишь оговариваясь, что жители Ренн-ле-Шато ходят по золоту, даже не подозревая об этом. Но можно ли доверять этим словам? Сама Мари Денарно умерла в бедности, лишенная средств. Чтобы выжить, она отдала свое поместье в пожизненную ренту и до глубокой старости жила в семье нового владельца, которого она, впрочем, сделала своим законным наследником.

Великодушная служанка, беззаветно преданная кюре, всю свою жизнь остававшаяся в его тени, навсегда сохранившая память о нем, — и законная владелица всего, что аббат приобрел или построил. Любопытный персонаж — и не менее любопытная ситуация, которая складывается в том случае, если предположить, что Мари никогда не была любовницей кюре! Но и без этого допущения история Мари Денарно и Беранже Соньера не перестает будоражить воображение и порождать на свет самые причудливые фантазии. Мало кто из сочинителей романа об аббате Соньере отказывает себе в удовольствии написать о прекрасной и вечной любви, которая, в конце концов, была всего лишь глубоким взаимопониманием уважавших и, без сомнения, любивших друг друга двух людей.

Тень Мари Денарно у могилы аббата Соньера — что может быть более волнующим и трогательным во всей этой истории?..

Сколько теней! Одни из них мутные и нечеткие, другие же бледные и зыбкие настолько, что исчезают при малейшем волнении ветра. Но среди этого сонма теней есть и такие, которым не страшны ни ветра, ни бури — они по-прежнему остаются непроницаемыми и неуловимыми. Аббат Беранже Соньер — кто же он на самом деле? Попробуй разберись… Без сомнения, это был обычный, не плохой и не хороший, человек. Это был священник, убежденный в своей миссии, но живший в нелегкое для священнослужителей время, когда политические убеждения нелегко было примирить с религиозными. Мания величия? Вне всякого сомнения, но амбициозные устремления священника были все же направлены на благое дело: он хотел оставить после себя что-либо напоминающее о том, что он прожил жизнь, творя добро. Но из этого вовсе не следует, что аббат был розенкрейцером или франкмасоном, в чем его не раз подозревали те, кто оказывался во власти фантазий, навеянных странным оформлением его церкви. Был ли он «управляем» кем-либо? Нет, это не его роль: Беранже Соньер был не из тех, из кого можно веревки вить. Но тогда почему вокруг этого персонажа сгустилась тайна? Почему его дело наделало столько шума, особенно через сорок лет после его смерти? Почему из неприметного деревенского кюре сотворили легендарного героя?

Потому что в силу обстоятельств аббат Соньер невольно стал воплощением мифа. А миф не может обойтись без Богоявления, которое поражает всех тех, кто безнадежно ищет истину.

В январе 1956 года в серьезном издании «La Dépêche du Midi» появились три статьи о Ренн-ле-Шато с фотографиями виллы «Вифания», башни «Магдала» и, конечно же, церкви. Заголовок одной из статей не колеблясь, можно назвать программным: «Удар заступа по опоре алтаря открыл аббату Соньеру путь к сокровищам Бланки Кастильской».

Дело пошло… Думаю, не стоит уточнять, что в последующие недели и месяцы появлялись и другие публикации: о таинственном деле аббата-миллионера писали как местные печатные органы, так и государственные периодические издания. Нескончаемые публикации об аббате и его сокровище Ренн-ле-Шато сделали все, чтобы привлечь внимание к затерянному уголку департамента Од, мирно дремавшему на плато под всеми ветрами, где никому и в голову бы не приходило искать какие-то сокровища или проводить свой отпуск. Что, к слову сказать, напрасно: в этих краях, отдаленных от промышленного или какого-либо другого загрязнения, царит прекрасный для здоровья климат.

Любопытно, что при жизни Соньера ни один журналист не счел нужным написать хотя бы одну колонку об открытиях кюре или о его удивительных проектах и постройках. Не менее любопытно то, что после смерти аббата в 1917 году никто (кроме Мари Денарно и ее односельчан, хранивших о нем трогательные воспоминания) даже не вспомнит о таком живописном персонаже, как кюре, нашедший сокровища. Понадобилось тридцать девять лет для того, чтобы о Соньере вновь заговорили и начали писать. Причины такой временной отсрочки вызывают недоумение, но еще больше удивляет то, что после сорокалетнего забвения «дело Соньера» неожиданно вышло на первые полосы газет и, покинув край Разе, обошло чуть ли не всю Европу, чему способствовали журналистские репортажи, документальные фильмы, телепередачи и книги, выпускаемые огромными тиражами.

«Странно… Вы сказали „странно“? Как это странно…»

Знаменитая реплика прекрасно подходит к «делу Соньера» — а это действительно настоящее дело, точкой отсчета которого можно считать январь 1956 года, тридцать девятый год от кончины Соньера или третий год от кончины Мари Денарно. Разумеется, каждый истолковывает факты в зависимости от своего склада характера. Кто-то попался на удочку и хватил через край. Кто-то смотрит на вещи скептически и не скрывает своего к ним отношения, рискуя подчас попасть под удары рьяных защитников тайны. Кто-то, оставаясь к этому делу равнодушным, довольствуется тем, что ведет подсчет ударов. И наконец, среди всех этих лиц есть те, кто, занимаясь «делом Соньера», упорно держатся в тени.

Впрочем, эти «таинственные следователи» скрываются в тени уже с давних пор. Чтобы выйти из нее, им потребовался 1956 год — но чем вызвано их ожидание? При этом вряд ли можно сказать, что они раскрыли это темное дело, поскольку туман тайны, окутавший деревушку Ренн-ле-Шато, не развеялся и после всего того, что было сказано и написано о ней в 1956 году. Скорее, напротив, — еще больше сгустился.

Дело в том, что, помимо статей в прессе, так или иначе варьирующих «удар заступа, открывший путь к сокровищам», в 1956 году появились еще две публикации, которые, возможно, широкая публика оставила без внимания, но которые, тем не менее, сыграли огромную роль в этом деле. Во-первых, это странная «Книга Конституций», опубликованная в Женеве никому не известным издательством «Commanderies de Genève». Во-вторых, это исследование Анри Лобино (который, как потом окажется, и не существовал вовсе), неожиданным образом появившееся в книгохранилище Национальной библиотеки Парижа и заключающее в себе родословные Меровингов, рискующие перевернуть все наши знания о ходе истории. Ко всему этому. 1956 год стал свидетелем еще одного немаловажного для нашего дела события: префектура департамента Верхняя Савойя зарегистрировала общество, расположенное в Аннемассе и по сути своей напоминавшее организацию «Закон 1901 года». Общество называлось Приорат Сиона, а организаторами его были Пьер Боном, Пьер Дефаго, Жан Дельваль — и Пьер Плантар, чье имя, в отличие от трех первых, было хорошо известно тем, кто «работал» в области эзотерики и невероятных историй.