— Миссис Клаттон сообщила нам, что канистру с бензином для газонокосилки принесли вы, — сказал Дэлглиш. — Когда это произошло?

— Где-то в сентябре, когда пришло время подравнивать траву в последний раз. У Райана кончился бензин, и я сказала, что принесу канистру, чтобы не тратиться на доставку. Ею так и не воспользовались. К тому времени газонокосилка уже некоторое время не действовала, а мальчик совершенно не умел с ней обращаться и все ее ремонтировал. Я пришла к выводу, что ее придется заменить. А Райан тем временем обходился ручной газонокосилкой. Канистра с бензином осталась в сарае.

— Кому было известно, что она там?

— Само собой, Райану. Миссис Клаттон, которая держит в сарае свой велосипед, и, возможно, мисс Годбай. Я совершенно точно говорила ей, что газонокосилку придется заменить. Ее беспокоила цена, но особой спешки не было: траву в следующий раз нужно подравнивать только весной. Сейчас я понимаю, что не могла не сказать о бензине, поскольку она оплатила мне его стоимость и я расписалась в ведомости. Могли знать Дюпейны, мог знать мистер Калдер-Хейл. Вам придется спросить у них.

— Вам не приходило в голову, что, раз в бензине больше нет необходимости, вы могли бы забрать канистру домой? — спросила Кейт.

— Нет, не приходило. — Взгляд миссис Фарадей выражал уверенность, что вопрос едва ли делает честь уму того, кто его задал. — А разве должно было? Мне же за него заплатили.

— Вы ходите в музей уже двенадцать лет. — Кейт решила не сдаваться и зашла с другой стороны. — Вы могли бы назвать это место счастливым? Я имею в виду работающих там людей.

Миссис Фарадей взяла очередной горшок, критически его осмотрела, опустила в раствор и, перевернув, поставила на скамейку.

— Я в самом деле не понимаю, откуда мне это может быть известно. Никто из персонала не жаловался мне, что он несчастен. А сделай он это, я не стала бы слушать. — Желая смягчить впечатление, она продолжила: — Со смертью Макса Дюпейна кое-что стало уходить из-под контроля. Вообще-то за все отвечала Кэролайн Дюпейн, но на ней лежали обязанности по школе. Как я говорила, мистер Калдер-Хейл взял на себя работу с добровольцами, а мальчик занимается садом — или по крайней мере пытается содержать его в порядке. С приходом Мюрел Годбай дела пошли лучше. Она на своем месте и не боится ответственности.

Дэлглиш прикидывал, как бы ему заговорить о тех непростых отношениях, которые связывали ее невестку и Невила Дюпейна. Ему требовалось выяснить, осталась ли их связь ото всех скрытой, как о том говорила Анжела Фарадей; особенно детектива интересовало, о чем миссис Фарадей смогла догадаться и что ей было рассказано.

— Мы уже говорили с вашей невесткой, — начал Дэлглиш. — Мы встречались с ней как с личной секретаршей доктора Дюпейна. Выяснилось, что она отвечала за его надомные визиты. Она, очевидно, тот человек, чье мнение о душевном состоянии убитого в пятницу особенно важно.

— И какое отношение его душевное состояние имеет к тому факту, что его убили? Насколько я поняла, вы уже отбросили возможность самоубийства.

— Что имеет отношение, а что нет, оставьте решать мне, миссис Фарадей, — сказал Дэлглиш.

— И связь моей невестки и Невила Дюпейна имела к этому отношение. Она вам, конечно, рассказала? Естественно, а как же? Любовь, удовлетворение от того, что ты желанна, — в этом всегда есть какой-то триумф. Мало кто откажется признаться, что был желанен. Сегодня ценятся такого рода достижения, и супружеская неверность не вызывает осуждения.

— Я думаю, что ей эта связь приносила больше огорчений, нежели радости: необходимость скрываться, беспокойство за вашего сына, который может обо всем узнать и страдать.

— Да уж, — сказала она с горечью. — Анжела не такая уж бессовестная.

Следующий вопрос задала Кейт;

— Так он об этом узнал?

Установилось молчание. Миссис Фарадей была слишком умна, чтобы не понять истинное значение вопроса. Она должна была ждать этого, подумала Кейт. Похоже, миссис Фарадей сама спровоцировала вопрос. Первой о связи своей невестки упомянула она. Может быть, она пришла к выводу, что правда может неожиданно выйти на поверхность и тогда молчание придется как-то оправдывать. Она повертела очередной горшок в руках, внимательно его изучила и, наклонив, погрузила в дезинфицирующий раствор. Дэлглиш и Кейт ждали. Это продолжалось до тех пор, пока миссис Фарадей не выпрямилась.

— Нет, он не знает, и моя задача состоит в том, чтобы он и не узнал. Я надеюсь, что могу рассчитывать на ваше содействие, коммандер. Я полагаю, что никто из вас не хочет намеренно причинять боль.

Дэлглиш услышал, как Кейт быстро вздохнула, будто взяв себя в руки.

— Моя задача — расследовать это убийство, миссис Фарадей, — сказал он. — Единственное, что я могу гарантировать, — факты, не имеющие отношения к делу, не будут оглашаться без необходимости. Боюсь, что расследование убийства всегда вызывает боль. Я был бы рад, если бы это относилось только к виновному. — Помолчав, Дэлглиш спросил: — Как вы об этом узнали?

— Увидев их вместе. Это произошло три месяца назад, когда один из членов королевской семьи пришел в больницу на открытие нового театрального комплекса. Невилу Дюпейну и Анжеле не полагалось быть вместе по протоколу. Он был в списке консультантов, представленных к награде. Она помогала в организационных вопросах: распределяла посетителей, сопровождала важных персон и тому подобное. И все же они случайно встретились и около двух минут стояли рядом. Я видела ее лицо, их руки; они быстро переплели пальцы и так же быстро разъединились. Этого было достаточно. Вы не можете скрыть любовь — во всяком случае, если вас застали врасплох.

— Если заметили вы, почему не замечали остальные? — спросила Кейт.

— Не исключено, что люди, работавшие рядом, замечали. Однако Анжела и Невил Дюпейн жили отдельно. Вряд ли кто-нибудь решился бы поставить в известность меня или моего сына, даже если бы догадывался. Слухи среди больничного персонала ходить могли, но оснований вмешиваться или специально делать гадости не было. Я подловила их. Хотя не сомневаюсь; они умели скрываться.

— Ваша невестка сказала мне, что они прекратили отношения, — сказал Дэлглиш. — Их заставила это сделать мысль о возможных последствиях.

— И вы ей поверили?

— Почему нет?

— Понятно. Она лжет. Они договорились в следующие выходные уехать вдвоем. Мне позвонил сын и предложил провести выходные вместе, так как Анжела собралась в Норидж, проведать старую школьную подругу. Она никогда не рассказывала ни о школе, ни о подругах. Анжела впервые собиралась ехать с ним.

— Вы не можете знать наверняка, миссис Фарадей, — сказала Кейт.

— Я могу знать наверняка.

Опять воцарилось молчание. Миссис Фарадей вернулась к своему занятию. Кейт спросила:

— Вы радовались женитьбе своего сына?

— Очень. Я вынуждена была признать, что ему непросто найти жену. Многие женщины охотно бы переспали с ним, но вместе провести остаток жизни — нет. Привязанность к нему Анжелы казалась искренней. Я думаю, это и сейчас так. Они случайно встретились в музее. Три года назад. В тот день Сельвин был не занят и пришел помочь мне в саду. Тогда же, после обеда, состоялось собрание доверенных лиц, а Невил забыл свое расписание и бумаги. Он позвонил в госпиталь, и Анжела привезла их ему. После она вышла посмотреть, что растет в саду, и мы немного поболтали. Так они и познакомились с Сельвином. Я радовалась и чувствовала облегчение, видя, что они начали встречаться. В какой-то момент они обручились. Она казалась именно той женой, что и была нужна моему сыну: милой, умной и зрелой. Их совместный доход невелик, однако я смогла купить им небольшой дом и дала машину. Я видела, как много Анжела для него значила — и значит до сих пор.