«А что случилось?» – спросил я, мертвея.

«Не догадываетесь? – Он звучно открыл молнию и вынул из делегатской папочки большую фотографию, судя по оторванным уголкам, сначала приклеенную, а потом содранную. – Это вы?»

«Где?»

«Вот! – он постучал пальцем по моему лицу. – Это вы?»

– А говорили, пальцем вас никто не тронул! – покачал головой Жарынин.

– Нет, он постучал по снимку, сделанному нашим лагерным фотографом Женей во время карнавала. В центре стояла Людмила Ивановна, одетая атаманшей, рядом с ней я – в майке с надписью «Make love not war!». На лбу у меня красовалась бумажная лента со словом «Hippy». За нами толпился первый отряд, изображавший пиратскую ватагу. Сзади виднелись Таины длинные уши…

– Простите, Андрей Львович, запамятовал: Тая – это девушка, с которой у вас, пардон, было? – ехидно уточнил режиссер.

– Да. Это она.

– А как же уши?

– Она сделала себе из ватмана длинные заячьи уши. Очень смешные…

– Теперь понятно. Веселая девушка.

«Так это вы или не вы?» – с раздражением повторил свой вопрос Михаил Николаевич.

«Я…» – ответил я.

«Выходит, вы, Андрей Львович, у нас хиппи?»

«В каком смысле?»

«В прямом. Состоите в организации хиппи, так или нет? И врать тут не надо!»

«Он комсомолец», – хмуро вставила Зэка.

«Молодую гвардию» фашистам тоже комсомолец сдал! – понимающе усмехнулся Ларичев. – Кто еще входит в вашу организацию?»

«Никто».

«Так не бывает!»

«Я не хиппи! – пролепетал я, наконец поняв, в какую жуткую историю влип. – Это же просто карнавальный костюм…»

«Странный выбор для пионерского карнавала! Не находите? Майка ваша? Отвечайте!»

«Майка?.. Майка…»

Кокотов решил утаить от соавтора, что в тот миг со страха готов был выдать Таю чекисту

– Ну! – Напрягся Жарынин. – Что было дальше? Не врать!

«Майка…»

Вдруг Зэка уронила на стол металлическую змейку, которую во время разговора пересыпала с ладони на ладонь. Вздрогнув от резкого звука, Андрей глянул на директрису и увидел, как она чуть заметно покачала головой.

«Так чья это майка? – рявкнул Ларичев. – Ваша?»

«Нет…»

«А чья?»

«Нашел…»

«Да что вы! И где же?»

«На Оке».

«Что вы там делали?»

«Пионера искал».

«В каком смысле? Что вы мне голову морочите!» – Михаил Николаевич побагровел.

«Дети иногда, очень редко, убегают на реку купаться, так сказать, в индивидуальном порядке. Мы это решительно пресекаем! – спокойно разъяснила Зэка. – А на берегу туристы часто вещи забывают. После пикников…»

Ларичев посмотрел на директрису долгим взглядом.

«Допустим, майку вы нашли. А вот эту полоску на лбу тоже нашли?» – он снова постучал пальцем по фотографии.

Ища подсказки, я посмотрел на Зэка, но ее лицо было непроницаемо, как у человека, сидящего в президиуме.

«Полоска эта моя…» – сознался я, не в силах ничего придумать..

«Все-таки ва-аша! – сочувственно кивнул чекист. – И это слово вы сами написали?»

«Сам…»

«Тогда я вас, Андрей Львович, снова спрашиваю: почему вы нарядились именно хиппи? Вот это кто?» – он ткнул в Людмилу Ивановну, изображенную на снимке.

– Выглядела, она, кстати, уморительно! – улыбнулся, вспоминая, Андрей Львович. – Глаз закрыт черной повязкой, на груди переходящий красный вымпел «За образцовую уборку территории», а на голове белая курортная шляпа с бахромой. Помните, в Сочи такие продавались?

– Помню, – кивнул Жарынин. – Грузинские цеховики строчили. На Кавказе социализма никогда не было.

«Это кто?» – повторил чекист.

«Это воспитатель первого отряда Шоркина, между прочим, отличник народного образования», – голосом, каким в телефоне сообщают точное время, ответила вместо меня директриса.

«Вижу, что отличница! – кивнул Ларичев. – И на карнавал оделась как положено нормальному советскому человеку. Пираткой! Никаких вопросов к гражданке Шоркиной у меня нет. А вот почему вы, Кокотов, в хиппи нарядились? Почему?»

«Потому что хиппи – это вызов буржуазному обществу, протест против лживой морали мира чистогана! – выпалил я то, что прочел недавно, кажется, в “Комсомольской правде” или в “Студенческом меридиане”. – Я хотел морально поддержать передовую молодежь Запада. Понимаете?..»

«Понимаю! – ухмыльнулся Михаил Николаевич. – Give the world a chance! Так?»

«Ага…»

«А это кто? – профессионально чуя что-то, он показал пальцем на торчащие уши Таи.

«Это наша художница. Таисия Носик. Выпускница Полиграфического института. Комсомолка. И поверьте, в подпольной организации зайцев она не состоит…» – ответила Зэка все тем же телефонным голосом, но с еле уловимой иронией, я не удержался и хрюкнул от смеха. Нет, не из-за подпольной организации зайцев. Из-за Таиной фамилии. Я ее не знал. Мне вдруг стало легче оттого, что женщину, которая обозвала меня «сосунком», зовут Носик. Представляете, – Тая Носик! Михаил Николаевич тоже захохотал, приговаривая: «Подпольная организация зайцев. Ну скажете тоже! Ну вы даете!» Смеялся он долго, даже достал платок, чтобы вытереть выступившие слезы. Наконец чекист успокоился, посерьезнел, посмотрел на меня в упор покрасневшими глазами и приказал:

«Руки покажите!»

«Что?»

Комитетчик неожиданно и больно схватил меня за запястья и вывернул так, чтобы видны были внутренние локтевые сгибы.

– Вены проверял! – радостно закивал Жарынин.

– Конечно! Но я тогда ничего не понял. Я вообще тогда про наркотики вообще не знал, кроме припева «Анаша, анаша, до чего ж ты хороша!». Я догадался, что Тая со своим Данькой курила траву, только много лет спустя, когда сам попробовал…

– Ну и как вам, кстати? – полюбопытствовал режиссер.

– Кошмар! Голова потом неделю трещала…

«Андрей Львович! – вдруг со зловещей теплотой спросил Ларичев. – Вы хотите закончить институт?»

«Хочу…» – похолодел я.

«Тогда скажите правду! Последний раз вам предлагаю! Потом будет поздно…»

Я снова поглядел на Зэка. Но ее лицо было скорбно непроницаемо.

«Я сказал вам правду…» – словно откуда-то из пространства прозвучал мой обреченный ответ.

«Ладно, Кокотов, идите! – устало махнул рукой Михаил Николаевич. – И не наряжайтесь больше в хиппи! Никогда. Поняли?»

«Понял».

«Шагайте! А мы тут с Зоей Константиновной о зайцах побеседуем».

Я ушел…

– И это все? – разочарованно спросил Жарынин.

– Конечно, нет. Когда Ларичев уехал, Зэка меня снова вызвала, металась по кабинету, кричала, почти плакала, говорила, что я чуть не погубил свою молодую жизнь. А она из-за меня и этой рыжей дряни Носик, путающейся с патлатыми негодяями, чуть не лишилась партбилета. Потом директриса успокоилась, села и объяснила, что благодарить надо, конечно, Сергея Ивановича, он позвонил буквально за десять минут до появления чекиста и предупредил об опасности, даже подсказал, как в такой ситуации следует себя вести. И объяснил, что произошло.

А случилось вот что: фотографии карнавала, сделанные Женей, отправили в министерство, там из них слепили стенгазету типа «Здравствуй, лето, здравствуй, солнце!» и вывесили возле профкома. Родители ходят мимо, смотрят, радуются, как их детишки весело отдыхают. И все бы ничего, но тут, будто на грех, в Москве хиппи провели, или только собирались провести, шествие с политическими