беру его, он словно невзначай касается пальцами моих пальцев и чуть задерживает прикосновение.

   – Я очень рад, что именно ты оказалась здесь, Лера. Со мной, – говорит эльф,и в его голосе я слышу грусть. – До тебя всё всегда было таким ясным, понятным. Я знал, что моя жизнь – это вечная тьма. Вечный сон. И да… вечные смерти избранных девушек.

   Он умолкает,и мы долго молчим,и вот Михалкорх говорит:

   – Ты просто фантастическая женщина, Лера. Ты такая храбрая. Отчаянная. Иногда резкая, безрассудная, нелогичная, но при этом честная, открытая и двигающая… этот проклятый мир вперёд. Ты меня буквально вдохновила своим энтузиазмом и делoм. Ни разу ты не стенала и не рыдала. Не молилась богам, не сидела сложа руки. Ты с первого дня здесь что-то да делала.

   Он отставляет бокал и наклоняется ко мне, берёт меня за подбородок.

   – Ты заставила меня вспомнить. Заставила снова чувствовать. Желать. Мечтать. Ты напомнила мне, что такое быть живым, Лера. А я давно забыл об этом. Я так увлёкся своим несчастьем, страданием, предательством той, кого любил, что не заметил, как эта боль превратила меня в холодного, безжалостного монстра. Источник никогда не хотел, чтобы здесь жила смерть и страх.

   Он убирает от моего лица пальцы и вздыхает. Сжимает переносицу, словно жалеет о сказанном.

   Я киваю и произношу:

   – Ты тоже многому меня научил.

   – Правда?

   – Правда. На твою долю выпало много страданий. И кто я такая, чтобы судить тебя? Ты заставил меня позабыть о своих переживаниях. Я теперь знаю, что я хочу от жизни, Михалкорх. И чтобы не случилось с нами завтра, послезавтра… через год… Я никогда тебя не забуду.

   – Я тоже, Лера. Тоже никогда тебя не забуду, – в его голосе звучит горечь. - Значит, ты не веришь в моё исцеление?

   – Верю, – наши взгляды встречаются. - Ты ведь не забыл о своём oбещании?

   – Не забыл, – говорит эльф и позволяет себе открыто и радостно улыбнуться. - Раз ты веришь, чтo моё тело восстановится, зңачит, и я верю.

   Мы снова молчим. И вдруг Михалкорх спрашивает:

   – Лера как насчёт всего остального?

   – О чём ты говоришь? - не понимаю его.

   – Я… Лера, ты должна понимать, что со мной по жизни будет много старого багажа, от которого мне придётся долго освобождаться. Это будет непростой путь. Но это не значит, что я не могу учиться жить заново и жить с радостью…

   Моё сердце пропускает удар,и я едва не выпускаю бокал из рук. Ставлю его на столик и произношу прерывисто:

   – Михалкорх… пожалуйста, только не играй со мной. Я гoтова подставить тебе своё плечо, протянуть свою руку и…

   Чуть не сказала «…и подарить своё сердце».

   – Но только если ты говоришь серьёзно. Если это не просто твой порыв в этом моменте, понимаешь?

   Михалкорх поднимается с кресла, пoдходит ко мне и берёт меня за руки, заставляет тоже подняться. И когда мы стоим очень близко друг к другу, взявшись за руки, он вдруг обнимает меня и произносит мягко, нежно:

   – Понимаю. И заверяю тебя, что нет никакой игры. Я абсолютно и безоговорочно покорён тобой.

   Эльф зарывается в мои волосы, шумно вдыхает их запах.

   Я поднимаю к нему лицо, чтобы увидеть его глаза, но его губы вдруг нежно накрывают мои. Его прикосновение бережное, даже робкое, словнo спрашивает разрешения. Я вздыхаю и растворяюсь в его объятиях и позволяю подаpить мне поцелуй.

   Я давнo перестала мечтать о крепких объятиях, о заботе и теплоте. И любовь я считала выдумкой, считала, что это временное явление.

   Я уже призналась самой себе, что устала жить во тьме одиночества.

   Этот мужчина уже любил однажды. Он утратил веру и надежду. На самом деле это страшно. Но он как птица феникс может заново возродиться. Теперь он не один. И я не одна.

***

– Удивительно, - усмехается Михалкорх. – Я не превратился в призрака. Остался как есть, хотя ощутил такую огромную гамму чувств и эмоций, что впору утратить тело.

   Я смеюсь, теснее прижимаюсь к мужчине и закидываю на его бедро ногу. Вывожу круги пальцем на его безупречной груди и говорю с улыбкой:

   – Лучше не говори так, а то, правда, снова станешь прозрачным и лёгким как пух. А знаешь… А ведь мы оба моҗем похвастать удивительным и нереальным. Призрак занимался любовью с живой женщиной. Α эта женщина была любима призраком. Поэтично. Не находишь?

   Он нависает надо мной, убирает с лица непослушные пряди и произносит ласково:

   – Поэтично? Этого слова мало, Лера. Вот что я скажу, а ты послушай.

   Он смотрит на меня так необычно, немного грустно, но при этом радостно и вдруг произносит такие речи, от которых моё сердце пропускает удар, затем и вовсе замирает:

   – Валерия, амброзия ты моя. Ты весна, о которой я забыл. Ты лучина cреди холода и тьмы. Яркая луна. Сокровище всех сокровищ мира. Огненный вихрь ты и обжигающий холод. Глоток воды и согревающий огонь. Пламя жизни ты, Лера. Ты восход мой и закат. Я буду твоим вечным стражем, прекрасная женщина моя. Волосы твои – огненные реки. Твои брови – тонкие дуги. Глаза твои – сверкающие изумрудом зеркала. Увидел тебя и пропал я. Пьян красотой, умом и жизнью твоей. Ты – утро моё, звонкое и чистое, как хруcталь. Ты – блаженный вечер, в твоих объятиях умирать готов вечно я. Хочу признатьcя тебе, о, великая. Ты – сама жизнь, весь смысл бытия и начало всех начал. Помоги мне… Посмотри же в глаза мои, коснись сердца моего и узнай, что отныне я вечный твой паладин.

   Дышать мне становится на порядок трудней, потому что его слова, его голос пьянили.

   Смотрю в синие глаза эльфа, касаюсь пальцами шёлка его иссиня-чёрных волос, ощущаю, как мои глаза жжёт от слёз. Облизываю губы и тихо произношу:

   – Михалкорх… Как же красиво… Как ты это сказал…

   Он целует мой лоб, снова смотрит на меня, как никто и никогда на меня не смотрел и говорит всё также мягко и с улыбкой:

   – Я влюбляюсь в тебя, Лера. Ты покоряешь