породит разделение человечества на две неравные части, с последующим предсказуемым конфликтом между ними. Также весьма вероятным является появление нового поколения компьютеров и принципиально нового интерфейса взаимодействия человека и информационной системы, основанного на нейроимплантатах. Значительный прогресс произойдет в технологиях природопользования. Вероятно, направлением их развития будет создание искусственных экосистем, в т. ч. для нужд нового освоения космоса.

Важным моментом данного сценария является системная реализация макроскопических квантовых феноменов, возможность которой предоставляют нанотехнологии.

В случае системного развития и реализации наносценария нанотехнологии как пакет будут иметь следующие характеристики:

Базовая технология — прецизионные атомные микроскопы, объединенные с лазерными технологиями.

Базовая онтологема — в настоящее время не определена. Но возможен ряд вариантов: «Внутренний космос», «Квантовый мир», «Человек — творец неживого мира».

Замыкающая технология — универсальная технология (или несколько технологий) манипулирования отдельными атомами.

Базовая инфраструктура — национальные наноиндустрии, создаваемые в рамках национальных проектов.

Базовые институты (и институции) — национальные инициативы развития нанотехнологий в США, ЕС, РФ и других странах. Комплекс правовых норм, регулирующих творчество в области создания материалов.

Рисками для реализации данного сценария являются:

• Провал нанотехнологических инициатив, набор технологий не становится системным (не превращается в технологический пакет).

• Проявление квантовых эффектов в макромире. Данный вопрос пока даже не обсуждается в мире, хотя последствия его могут быть сложны, опасны и чрезвычайно интересны. Суть проблемы в том, что нанотехнологии гипотетически позволяют создать устройства, всерьез воплощающие квантовые законы в привычную нам реальность и в этом смысле совершенно не обязательно подчиняющиеся ее законам.

• Новый класс экологических проблем — проблем искусственных сред. Конструирование сред и экосистем (сегодня наблюдаемое в виде опытов с замкнутыми экосистемами, адаптацией экосистем к условиям города, попыток модификации экосистем путем интродукции новых видов и т. д.) в перспективе создаст принципиально новые условия для жизни и работы человека. Например, упоминаемый в фантастике комплекс сред и экосистем, дающий возможность человеку комфортно жить в условиях космической станции. Но и проблемы, порождаемые новыми конструктами, также могут быть в новинку для прогрессивного человечества.

Будет реализован данный сценарий или нет — вопрос непростой. С одной стороны, на него работают финансовые инструменты, государственные инициативы, ожидания рынка, а также сформировавшаяся привычка людей к технологическому развитию. С другой стороны, в развитии пакета нанотехнологий пока что слишком много пробелов, чтобы говорить о его успешности. Возможно, настоящая нанореволюция произойдет не через двадцать, а через сто двадцать, когда в мире наконец найдутся реальные, а не «маркетологические» проблемы, которые смогут решить нанотехнологии. А может быть, следующие 20–30 лет мы будем свидетелями технологических прорывов, равных которым не знала вся история человечества.

Наталия Андреева

ХРОНИКИ

МОРФОЛОГИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

© Valdram, илл., 2016

/экспертное мнение

/нанотехнологии

/гуманитарные технологии

_____

Конспект вводной лекции из цикла «Как дошли мы до жизни такой» по специальности «Системотехника сетевых механо-человеческих сообществ» (международная нейромагистратура Незримого университета Исландии, факультет «High-Hume», 25 марта 2042 года).

_____

XX век оказался для человечества «интересными временами» из китайского проклятия «Чтоб ты жил в интересные времена!». Сначала мир стал маленьким и с него исчезли все белые пятна. Ну, почти все, остались только океанские глубины, и те ненадолго. Потом мир стал чересчур сложным — вернее, он и был сложным, но эта сложность была подспудной, не лежащей на поверхности. Информационная эпоха вытащила сложность на свет божий, и люди предсказуемо испугались, потому что вычислительной мощности среднестатистического человеческого мозга на предлагаемый миром уровень сложности уже не хватало. А в условиях постоянного ужаса перед сложным миром реальной была только одна конструктивная стратегия — помимо ухода в леса с обрезом и тремя тоннами тушенки или поглощения постапокалипсических текстов, конечно, — не можешь понять мир — измени его к чертям.

Этот процесс, как ни странно, начался с банальных оптимизационных процессов в промышленности. Старые индустрии, бьющиеся за эффективность (единственный способ хоть как-то выиграть на перенасыщенных рынках), как это водится, внезапно поняли, что уровень научного и технического развития позволяет перейти к принципиально новым способам работы с веществами и материалами. В 1980-х появились первые прототипы промышленных SD-принтеров, а к середине 1990-х начались опыты по конструированию материалов под задачу на нано-, микро- и макроуровнях (впереди планеты всей, как обычно, был Массачусетский технологический институт). Из сегодняшнего дня в общем видно, что инвесторы, вкладывавшие деньги в 3D-печать, не очень понимали, к чему все это приведет: конвенциональные прогнозы обещали молочные реки с кисельными берегами, а неконвенциональных футурологов-алармистов никто всерьез не воспринимал.

В начале XXI века инициативу предсказуемо подхватили производители гаджетов для потребителей, и к 2010-м годам на рынок уже были выведены первые 3D-установки, рассчитанные на обычных пользователей. Стоили они, конечно, как крыло от самолета, но энтузиастов от мейкерства это не остановило. Тогда же были развернуты онлайн-маркеты цифровых моделей всего, от бижутерии до пластиковых травматических пистолетов. Модели были заточены под наиболее доступное оборудование — лазерные резаки, условно-потребительские 3D-принтеры, фрезерные станки и пр. — и лицензированы либо под GNU, либо под Creative Commons. И соответственно являлись контентом, который распространялся свободно и бесплатно.

Следующим ходом предсказуемо стало создание 3D-принтера, который можно было напечатать на 3D-принтере. Одним из пионеров в этой части оказался проект RepRap по созданию дешевого 3D-принтера на базе экструдера пластика, а вскорости с дешевыми массовыми предложениями на рынок вышли производители офисной техники и бытовой электроники, в том числе — Hewlett Packard со специализированной компьютерной платформой Sprout, которая позволила пользователям легко и непринужденно производить сканирование 3D-объектов.

Проект RepRap запущен в 2005 году, спустя 5 года первый принтер напечатал больше половины собственных деталей. В 2015 году разработана модель, получившая название Snappy, воспроизводящаяся почти полностью. Из «непечатных» элементов в 3D-принтере используются двигатели, электроника, боросиликатное стекло и один подшипник.

Sprout — настольный компьютер, оснащенный системой проецирования, позволяющей взаимодействовать с трехмерными объектами при помощи мыши, стилуса или рук. В последнем случае используется сенсорная панель. Подключаемая к компьютеру специальная платформа HP 3D Capture Stage сканирует 3D-объекты и создает их объемные копии.

Дешевые потребительские решения заложили основу того, что в 2020-х годах было осмыслено как «капиллярная» экономика, созданная и работающая по сетевому принципу. Развитие «капиллярной» экономики по сути спонсировали новые технологические корпорации (Google и аналоги), чьи бизнес-модели предполагали изменение потребительских стратегий как в части расходования денег, так и в