стену, стучат по ней. Но это бессмысленно. Сразу видно, что никакой ниши нет.

Неужели все зря?

— Что за хрень? — ворчит Артур, а мужик ржет, потряхивая сальным пузом.

— Обломались, придурки! Я ваши лица запомнил, вам с вашей шлюшкой не жить!

Я бью его по затылку, но не за его слова, а потому что напрягаю слух и сквозь куриное кудахтанье слышу писк.

Не ошиблись. Они здесь.

— Не могли же мы ошибиться, — общаются парни.

— Если все было чисто, то он не пытался нас убить, — предполагает Никита, давая мужику новый подзатыльник. Я с ним согласна.

Так что продолжаю прислушиваться к звукам. Начинаю думать. Ниши в стенках уже давно не актуальны. Спрятать незаконный живой груз можно и по-другому.

Я наклоняюсь вниз, и все парни реагируют мгновенно, словно я для них это делаю. Мне интересно, какое расстояние должно быть от днища до колес. И мне кажется точно не такое широкое.

— Никита…

— Да?

— А если дно вскрыть?

И только я произношу слова, как мужик с пузом отталкивает Артура, выхватывает его пистолет и приставляет мне к виску.

Глава 42

Опасность. Она мой давний друг и соратник. Именно она давала мне шанс оставаться невинной, именно она этот шанс забрала. Я могу ненавидеть ее, но равнодушной не останусь никогда.

Вот и сейчас она машет мне своей рукой, кажется, даже костлявой, пока ствол пистолета хочет промять мой череп.

Сейчас все внимание приковано к огромной лапе, что его держит, мое же наслаждается испугом Никиты.

Неужели сейчас исполнится его мечта, и одной проблемой в жизни этого мушкетера станет меньше. Будет ли он горевать, если во мне станет на одну дырку больше? Или вздохнет с облегчением? А самый главный вопрос, стоит ли мне бороться за свою жизнь?

— Не двигайтесь, а то я размозжу ей череп! — орет толстяк мне в ухо и двигается назад по обочине. Другой рукой берет телефон и набирает номер. Странное решение. Помощь друга решил взять? Знает ведь, что уже труп. — Алло! Шеф! Партия накрылась! Тут этот сынок Самсонова.

Парни переглядываются, кажется, кто-то забыл надеть маску бэтмена. Тем и плохо быть узнаваемым человеком.

— Что мне делать?!

— Умереть, — шепчу я и отклоняюсь в сторону, ровно в ту секунду, когда звучит выстрел и удар телефона об асфальт. Пуля, выпущенная Никитой, пробивает лоб толстяка. Сам же он бросается вперед, ощупывает мое тело. Но мне не дает покоя слова толстяка. Его не жалко, но…

— Кому он звонил?

— Понятия не имею.

— Твой отец разберется? — спрашиваю я требовательно, потому что только дурак не знает, где резиденция Самсоновых.

— Ален. Все знают, что я это делаю. Не волнуйся ты так.

— И сколько раз ты это уже проделывал? — вроде и понимаю, что хорошее занятие, но почему о последствиях никто не думает?

— Ну, иногда поучается найти детей, а иногда это обычные фуры, — говорит он и на глазах парней хочет меня поцеловать. Но я уворачиваюсь.

— Удовольствие после, сам сказал. И позвони отцу. Пусть усилит охрану в доме.

И пока Никита выполняет просьбу, я с Артуром и Камилем достаю детей.

— Так и знал, что он тебя трахает, — шипит мне в ухо Артур, пока Камиль вызывает кареты скорой помощи и тех, кто решит проблему с трупом.

Мне бы сейчас расплакаться от увиденного ужаса и детей, которые даже не ревут, не кричат, а, кажется, смирились с судьбой. Смрад, в котором ребята погрязли, норма для меня и парней. Так что я отвлекаюсь на слова Артура и на его удивление моим спокойствием.

— Не завидуй. У каждого приличного политика должна быть любовница, — мне ничего не остается, как улыбнуться. Наверняка Никита потом заведет другую.

— Тебя Надя линчует.

— Ты ей скажешь?

— Найдутся и без меня добрые люди. Или ты считаешь, никто не заметит, как Ник пожирает тебя глазами?

— Разве Надю может смутить такая, как я? Я не соперница, — поднимаю брови и вижу, как его это все напрягает.

— Кто ты такая? Ведешь себя как будто увиденное для тебя норма… Откуда ты вылезла… — шипит он, тем не менее продолжает выполнять спасательные действия. И мне, если честно, интересно зачем? За Никиту еще можно понять… А Камиль с Артуром? Возомнили себя спасателями убогих? Или кайфуют от адреналина?

— Не думай об этом, — прошу Артура, вытираю салфеткой лицо девочки. В любом случае. Там меня уже нет и никогда не будет.

Иду на выход, хлопая подозрительного Артура по плечу, помогать другим детям. Они из Красноярского приюта. Страшно представить, сколько сюда добирались. Их вид и здоровье желают оставлять лучшего, но я надеюсь, что Никита позаботится об их благополучии.

— И что с ними будет? — спрашиваю, когда он открывает мне дверь своей машины уже после того, как всех загрузили и увезли. И даже трупа на дороге как будто никогда не лежало.

— Попадут в подотчётный детский дом. Там все строго. Им будет хорошо, не волнуйся.

— Как в нашем? — напряженно спрашиваю я.

— Да, как в нашем.

— И сколько таких детских домов у вас?

— Порядка двадцати, но я стремлюсь взять под контроль остальные, но не все так просто…Для этого и нужно… — не успевает договорить Никита, потому что в окно заглядывает Камиль. Но я понимаю, о чем он. Нужна власть, чтобы иметь возможность творить добро. Правда я уже знаю, что для этого не могут использоваться законные методы.

— Ну что? Отметим? — спрашивает Камиль, а я могу себе представить масштаб попойки.

— Вы отмечайте, я буду с вами мысленно, — даже не задумавшись, говорит Никита, и мне должно быть приятно. Но ощущение беспокойства не отпускает. Даже руки дрожат. Беру телефон, и сама звоню Лиссе, пока парни перекидываются шутками насчет одержимости Никиты мною.

— Лисса, вы дома?

— А что с голосом? Ты нашла документы? — спрашивает она в свою очередь, и то, что она едет в машине, вызывает почти панику. Я бросаю взгляд на рюкзак. Но подруга-опасность меня не отпускает.

— Да, все в порядке. Лисса, а куда ты едешь?

— Сережа должен вернуться с соревнований. Еду в аэропорт.

— А Аня с тобой?

— Аня в школе. Алена, — в ее голосе просыпается беспокойство. — Что происходит?!

Трубку забирает Никита, кажется понявший, на что я намекаю.

— Мам, все нормально. Алена просто паникует после рейда. Толстяк звонил кому-то из своих и назвал нашу фамилию. Нет, все нормально. Нет, я же уже позвонил отцу. Он заедет за ней. Точно!

Никита первый бросает трубку, зло на меня смотрит и заводит машину. Но меня волнует