– А представь, если вспыхнет мое имя? Тогда я стану первой праведной матерью! – мечтательно прошептала она. – О-о, сколько всего я смогу сделать! Первым делом отправлю на покой Найру. Нет, захочет – пусть остается в Ордене. Но готовит только для себя.

Я хмыкнула. Кто о чем, а Рил о еде.

Когда последний из младших послушников бросил обрезок в огонь, настал черед старших. Я тоже хотела к ним присоединиться, но подруга удержала.

– Вместе пойдем.

– Нельзя. Я ведь не прошла новое рождение.

– Пфф, будто кто-то об этом вспомнит! Прости, дорогая, но сейчас даже о твоем цвете волос все забыли. Каждый молит богов об удаче.

Я помешкала еще секунду, потом согласилась.

Среди старших тоже не нашлось счастливчиков. Один за другим раздавались разочарованные вздохи, а то и стоны. Хмурые послушники потянулись к выходу, уступая место охотникам. Арила умудрилась в числе первых пробиться к пламени, а поскольку моей руки она так и не выпустила, я тоже оказалась у золотой чаши.

Первым шести охотникам не повезло: их молитвы остались неуслышанными. Настал черед Арилы. Веселость и нетерпение слетели с нее вмиг; взгляд стал сосредоточенным, движения выверенными. Подняв руку над чашей, она замерла. Выждала секунды три, явно мысленно взывая к богам, и разжала пальцы.

Белый кусок кожи полетел вниз, словно гусиное перо. Крутанулся в воздухе, на миг показав выведенное кровью «Арила», стремительно почернел – и скрылся из виду в голодном пламени чаши.

Арила разочарованно вздохнула. Глянула левее и застонала:

– Ну почему сразу после меня-я?

Я понимающе похлопала ее по плечу и сосредоточила внимание на Айкире. Если сегодня боги выберут его, клянусь, не удивится никто. Даже сам Айкир.

Он протянул руку над пламенем, прикрыл глаза и замер, словно статуя. Прошло пять секунд. Десять… Когда Айкир наконец разжал пальцы, меня кто-то задел. Острый локоть врезался в спину, толкнул. Я шагнула вперед, взмахнула рукой, пытаясь удержать равновесие… и выронила обрезок. В огонь. Испуганно посмотрела на Айкира, поймала его удивленный взгляд, но сказать ничего не успела.

Пламя, до этого спокойное, взметнулось столбом.

Я повернулась к Кадеру.

Это ведь ошибка, он знает это. Должен знать! Из нас двоих только Айкир достоин испытать веру. Однако Кадер не спешил с решением. Он переводил хмурый взгляд с Айкира на меня, задумчиво косился на чашу, будто надеясь, что она подскажет ответ.

Наконец, спустя минуты три, заговорил:

– Зачем ты это сделала, Кинара? – В хриплом голосе отчетливо прозвучало недовольство. – Разве не видела, что Айкир готовится воззвать?

– Видела…

– И все равно бросила свой обрезок?

Теперь к недовольству примешалось раздражение.

– Это вышло случайно. Я не собиралась вмешиваться. Клянусь богами!

– П-прошу прощения, – пискнули тихо у меня за спиной. Я обернулась и увидела Мирику, белую как полотно. – Б-боюсь, вся вина на мне. Это я задела Кинару локтем и… и…

Под тяжелым взглядом Кадера она втянула голову в плечи.

– П-простите.

Мирика сжалась, обхватила себя руками, будто пытаясь отгородиться ото всех; тонкие пальцы побелели от напряжения. Ее эмоции ощущались так отчетливо, что многие из охотников скривились. Еще бы! Нам надлежит сохранять самообладание в любой ситуации, а Мирика будто даже не пыталась этого сделать. Хотя сомневаюсь, что она умеет. Ее приняли в Орден два года назад – слишком короткий срок, чтобы отточить главный навык охотника.

– Уверена, мы все понимаем, что боги выбрали Айкира, – произнесла я громко, перетягивая внимание с Мирики на себя. Встретила взгляд Кадера и сдержанно улыбнулась. – Я не претендую на то, чего недостойна.

Мне казалось, это успокоит Кадера, поставит точку в нелепой ошибке. Однако Кадер хмуро качнул головой.

– Не нам оспаривать волю богов.

– Но Мирика оступилась и…

– И возможно, – с нажимом перебил он, – таким был божественный замысел. Решение будут принимать отцы. Мирика! – Громкий окрик заставил беднягу вздрогнуть. – Живо беги в главную башню. Упроси отца Дария подойти к нам.

Едва Кадер договорил, Мирика сорвалась с места и кинулась к выходу. Остальные охотники не шевелились. Казалось, каждый боялся сделать шаг, отвлечься на миг и упустить что-нибудь важное.

Почти четверть часа прошло в тишине. Потом под низкие своды ступил отец Дарий. За ним Мадек. Следом Мирика, казавшаяся еще бледнее, чем раньше.

Когда они подошли, Кадер сухо пересказал последние события, упомянул мою готовность отказаться от испытания, снова одарил Мирику тяжелым взглядом. Та молча жевала губы. Казалось, она вот-вот расплачется.

– За всю историю Ордена такого еще не бывало, – заметил Дарий. – Но мы не станем оспаривать решение богов. И Айкир, и Кинара пройдут испытание веры.

– Но отцы!..

– Решение принято, Айкир, – сухо оборвал Мадек. – Лучше вам провести сутки до испытания в молитвах. Вам обоим, – подчеркнул он, поворачиваясь ко мне.

* * *

– Вот и все, готово.

Старшая охотница закрепила последнее украшение в моих волосах и отошла, перестав загораживать большое зеркало в позолоченной оправе. Дорогое, даже вычурное, оно совсем не вписывалось в привычную Ордену простоту. Но, как оказалось, главная башня хранит много тайн.

Келья, в которой меня заперли на ночь, была пустой и холодной. Вместо кровати – лавка. Вместо полноценного окна – застекленная щель, такая узкая, что не разглядеть заснеженной аллеи. Только клочок темного неба.

Вряд ли в Ордене есть помещения, обставленные беднее той кельи. И вряд ли есть места роскошнее этой комнаты или купален, в которых шесть сестер отмывали меня до скрипа. В последние сутки перед обрядом Орден словно открывал избранным свои тайны. Позволял увидеть то, что обычно скрыто.

Стоило подумать об обряде, и меня замутило.

Испытание веры – священное действо, пройти которое мечтает каждый охотник. Еще бы! Разве кто-то откажется от благословения на долгую жизнь?

Этот ритуал – чудо. В него трудно поверить, пока не увидишь своими глазами. Но раз увидев – уже не усомнишься. Ни в могуществе богов, ни в праведности Ордена.

В небесном зале разжигают огонь, такой яростный, что его жар чувствуется даже у дальних стен. А потом охотник, чье имя вспыхнуло в чаше, ступает в него. Клянусь, когда это случается, все в зале перестают дышать. Ждут.

Говорят, именно в тот миг боги видят душу избранного. И если огонь веры в ней сильнее того, что полыхает вокруг, то благословляют на долгую жизнь. Даруют еще полсотни, а то и сотню лет, чтобы охотник продолжал защищать невинных. Не передать словами, каково это – видеть, как кто-то выходит из пламени невредимым.