тебе о том, что знаю не понаслышке. Не делай резких движений. Давай посмотрим, что будет дальше.

После этих слов Руби села на пол и закрыла лицо руками.

Через три дня после бомбежки Перл-Харбора на острове Сокровищ приземлился самолет с дырками от пуль на бортах. Его обстреляли, когда он летел над атоллом Уэйк. Через день после этого Сан-Франциско и Западное побережье были названы Западным театром военных действий, а главнокомандующим назначен генерал Девитт. На холмах вокруг моста Золотые Ворота город ощерился противовоздушными орудиями, прожекторами и радарами. На китайские самолеты теперь возложили новые обязанности: перевозить военных и медикаменты между Сан-Франциско и Перл-Харбором. Остров Сокровищ превратился в доковую станцию для дирижаблей, патрулировавших побережье. У берегов разместили около четырехсот водных мин. Между Сан-Франциско и Саусалито была натянута специальная сеть, которая открывалась и закрывалась особым тяжелым буксирным судном, чтобы впускать и выпускать дружественные суда.

Мы с Руби сшили светонепроницаемые шторы и завесили окна. После полуночи был введен комендантский час, что помешало бизнесу не только «Запретного города», но и всех клубов и баров побережья.

Мы теперь пугались собственной тени, нам везде мерещились враги. Жителям японского происхождения было велено сдать фонарики, фотоаппараты и кухонные ножи — на всякий случай. Рожденные в Америке сыны и дочери Золотого Запада организовали кампанию под девизом: «Избавимся от япошек! Они все шпионы!» В клубе Чарли раздал всем своим работникам значки, на которых было написано: «Я — китаец», — и попросил носить их не снимая.

— Я хочу, чтобы все мои девочки были в безопасности. Мне нет дела до того, что кто-то из вас может оказаться японкой. Для меня вы — мои девочки, мои роскошные танцовщицы. Вы работаете на меня.

Он был не единственным владельцем клуба, который занял такую позицию в этом вопросе. Большинство владельцев развлекательных заведений, в которых работали японские танцоры или музыканты, решили пока не замечать их происхождения, потому что у них были клиенты, которых надо было развлекать, и им надо было зарабатывать деньги. Публика приняла значки и то, что они символизировали: осознанное безразличие. Они аплодировали, когда Чарли стал начинать и заканчивать каждое шоу словами: «Потреплем япошкам нервы!»

Руби же продолжала выступать под будоражащим освещением единственного синего софита, смеяться и шутить с молодыми людьми, поддерживая имидж Принцессы Тай. Но дома она была безутешна. От Йори не было никаких вестей, но она пресекала порывы разыскать его или родителей.

— Знаешь, у китайцев и японцев есть кое-что общее, — сказала она как-то вечером. — Моя репутация — это репутация моей семьи. Любое мое действие отразится и на их судьбе, как и любой их поступок повлияет на мою жизнь. Если я опорочу свое имя, то и моя семья будет опорочена. А когда моя семья опорочена, у меня тоже нет будущего.

Невыносимо было видеть Руби такой испуганной и грустной, но я не знала, как помочь ей преодолеть охватившее ее чувство стыда. В смятении я закрывалась у себя в комнате и не выходила, даже когда слышала, что Руби плачет. Может быть, мне стоило находиться рядом с ней в эти минуты, но я не хотела, чтобы она теряла остатки достоинства в моем присутствии.

Что касается Элен, то она так долго хранила секрет о своем первом браке, что теперь он стал ей не нужен.

— Я не хочу снова это вспоминать, — говорила она, если я задавала ей какие-то вопросы. — Ты становишься слишком любопытной и суешь нос куда не надо, хуже Иды.

Элен брала Томми на работу, но всякий раз, когда надо было его оставить, чтобы выйти на сцену, дело доходило до истерики. В клубе царила нервозность, витали настроения в духе «мы им всем покажем». Кое-кто из персонала «Запретного города» затаил давние обиды на японцев за вторжение в Китай. Некоторые официанты и уборщики уволились из клуба и пошли добровольцами на фронт, других Дядюшка Сэм вызывал на беседы сам.

Через десять дней после нападения на Перл-Харбор Джо принес нам домой последние выпуски «Лайф» и «Таймс». Мы подумали, что наконец-то получим информацию, которой можно будет доверять, но как же мы заблуждались! Журналы пестрели схемами и фотографиями с заголовками: «Как отличить япошку от китайца» и «Как отличить ваших друзей от япошек». «Лайф» призывал читателей преодолеть «опасное неведение» по этим «деликатным вопросам». Итак, по их информации, китайцы были высокими, в среднем пять с половиной футов, в то время как японцы не превышали отметки в пять футов и два — два с половиной дюйма. Китайцы были склонны полнеть, чтобы показать свой достаток, а япошки редко были толстыми, за исключением борцов сумо. У китайцев не росли волосы на лице, японцы же могли отрастить усы. Лица китайцев, десятилетиями до этого считавшиеся «непроницаемыми», внезапно стали открытыми и дружелюбными, и в итоге любой читатель, вооруженный «достоверной» информацией из этих статей, мог легко узнать японца по приверженности к догмам, настойчивому стремлению доказать всем остальным свое превосходство и привычке громко смеяться при неподобающих обстоятельствах.

— Здесь сказано, что у китайцев кожа цвета желтого пергамента, — сказала Руби, обращаясь к Джо. — А у японцев — землисто-желтая. А еще у япошек плоские носы, массивные щеки и скулы и короткие лица.

Мало того что в этих статьях была полная чепуха, но слышать, как ее цитирует Руби, было выше моих сил. От происходящего у меня кровь стыла в жилах. Заглянув ей в глаза и не увидев ни единой искорки смеха, я поняла, что она сама не своя от ужаса. Все это — ложь, не дающее покоя неведение о том, что будет дальше, если ее секрет будет раскрыт, беспокойство о том, как поступит Джо, когда обо всем узнает, — сводило с ума.

С приближением Рождества у телефонных компаний появился новый рекламный девиз: «Междугородние звонки помогают объединить нацию». Они обещали использовать все соединения и всех операторов даже в сам Сочельник и Рождество.

Мне хотелось, чтобы мама знала, что у меня все в порядке, хотелось услышать, что и у них все хорошо и что они меня любят. Но я все еще с ужасом думала о том, что трубку может снять отец. Что, если он не позволит мне поговорить с мамой? Поэтому я даже не пыталась им позвонить. Я ненавидела себя за эту трусость и тоже плакала вечерами.

В конце января Департамент юстиции объявил, что во всех стратегических точках, к которым относился и Сан-Франциско, пройдет зачистка от вражеских элементов. Второго февраля они начинают регистрацию жителей. Руби же эта