Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джо ушел домой на рассвете. Перед его уходом по радио передали, что пятнадцать вражеских самолетов взлетели с авианосца, стоявшего неподалеку от берега, и вошли в воздушное пространство США над Сан-Хосе. Оттуда часть самолетов полетела на север, а часть — на юг. После полуночи они вернулись, но перед рассветом вылетели снова.
Мы перепугались до полусмерти, особенно когда генерал-лейтенант Девитт, старший офицер в Пресидио[22], объявил:
— Люди, вы, кажется, не осознаете, что находитесь на войне. Вдумайтесь хорошенько: вчера вечером над вашими головами летали вражеские самолеты! Я поясню: японские вражеские самолеты!
Его паника утроила нашу. После этого началась эвакуация — жителей прибрежных городов, Санта-Круз, Монтеррей, Кармел, переселяли в глубь штата. Кто-то из репортеров говорил, что самолеты летели слишком высоко, чтобы бомбить. Должно быть, это была разведка. Но нашлись и те, кто сочли эту историю сфабрикованной, а все, с ней связанное, — бредом, на что Девитт зло ответил, что самолеты были отслежены вплоть до мест посадки в море.
— Вы действительно считаете это фальшивкой? — возмущался он. — Да кто в своем уме вообразит, что армия и Военно-воздушный флот начнет сочинять подобные истории!
Связаться с родителями по-прежнему не удавалось.
В два с небольшим пополудни зазвонил телефон. Оператор велел мне ждать соединения. Минуты ожидания тянулись невыносимо долго. Пришла Грейс, чтобы поддержать меня. А потом я услышала голос Йори.
— Кимико?
— Да, это я, — ответила я по-английски.
Брат не произнес больше ни слова, но я слышала его дыхание. Через тысячи миль я вдруг ощутила, что нахожусь рядом с ним, в нашем доме на побережье. За резкими, рваными звуками дыхания брата, пытавшегося успокоиться и взять себя в руки, я ощущала пустую оглушительную тишину. Со мной должен был говорить не он.
— Йори?
— Сумимасенга, прости, но…
Йори давился словами, я судорожно дышала. Он произносил фразу, потом следовало полное боли молчание, — и перед моими глазами вставали знакомые образы.
Обычно моя семья по воскресеньям бывала дома, но отец сказал братьям, что им нужно будет спустить лодку на воду… Йори спросил отца, пора ли бросать сети… Я сотни раз видела отца и братьев за этим занятием. Но по мере продолжения рассказа Йори мой мозг отказывался воспринять, увидеть то, что он говорил.
Японские бомбардировщики и штурмовики появились с юго-востока, завывая двигателями над Даймонд-Хэд… Йори издалека услышал звуки падающих бомб и ритмичное клацанье пулеметной очереди… Хидео и папа были возле штурвала, и папа развернул лодку, которая полетела назад, к причалу… Хидео бросился к корме… Над головой у них пронесся единственный американский самолет, нырнул вниз и стал поливать лодку из орудий…
— Хидео… разрезало… пополам… — всхлипывал Йори, его так трясло, что я с трудом разбирала слова. — Я видел это, Кимико. Видел своими глазами. Он мертв.
У меня подкосились ноги, и я рухнула на пол.
— Что с папой? Где он?
— В ту ночь к нам пришли. Какие-то люди. Они конфисковали лодку…
— Где папа? — прошептала я в трубку.
— Они ворвались в дом. Обыскали все шкафы и кладовки. Они забрали отца и маму. Не знаю куда. Те люди из ФБР сказали только, что считают, будто мама и папа участвовали в нападении, то есть якобы они помогали.
— Что случилось? — Грейс опустилась на колени рядом со мной. — Расскажи!
Я отмахнулась от нее. На том конце провода Йори срывался со слез в ярость. По округе пошли слухи о том, что все рыбаки, учителя японского языка и синтоистские священнослужители на самом деле были шпионами. Мои родители подходили под первые две категории этого определения, и то, что отец с братьями оказался в лодке в океане как раз во время нападения, оказалось последней каплей.
Помня о том, что Грейс рядом, я задала несколько вопросов на японском. Йори ответил:
— Хай, хай, хай. Да, да, да.
Последним, что он сказал, было:
— Они скоро придут и за мной. Я это точно знаю. Береги себя! И будь осторожна!
Я смотрела на трубку целую минуту, перед тем как вернуть ее на рычаг. Потом закрыла лицо руками и зарыдала. Грейс обвила меня руками, и я рассказала ей кое-что, не все, из того, что поведал мне Йори.
— Не могу поверить, что брата больше нет в живых! — хрипела я сквозь слезы. — Что будет с мамой и папой?
— С ними все будет в порядке, вот увидишь, — утешала меня Грейс, но это были самые бессмысленные слова, которые можно было произнести.
— Что будет с Йори?
Откуда же Грейс было об этом знать?
— Они придут и за мной тоже?
Не успела Грейс открыть рот, чтобы ответить, как раздался громкий стук в дверь. Стучали кулаками! У меня внутри все сжалось, страх стиснул сердце еще сильнее.
Грейс. Большие радости, горькие слезы
Вы и представить себе не можете, насколько быстро может измениться жизнь. Однажды вы спокойно ложитесь спать, а наутро выясняется, что на другом конце земли происходит нечто немыслимое, и отголоски этого события захлестывают вашу спальню.
Руби постигли тяжелейшие утраты, и ее скорбь лишь усугублялась тем, что она сама была японкой. Кто знает, чем это для нее обернется? И теперь, слыша громкий, требовательный стук в дверь, я видела, как она побледнела от страха. Она не могла сдвинуться с места.
Когда я заглянула в замочную скважину и увидела Элен, меня охватила волна облегчения. Я открыла дверь, и наша подруга ворвалась в квартиру.
Элен быстро окинула взглядом гостиную, не нашла того, что искала, затем заглянула в спальню Руби и лишь потом обратила свой взор на нас.
— Где твой чемодан? — спросила она, подойдя к Руби и тронув ее за плечо.
— Какой чемодан? — Руби явно ничего не понимала.
Тогда Элен повернулась ко мне.
— Она уже собралась? Ты ей помогла?
— О чем ты? — уставилась на нее я. — Сюда что, тоже летят самолеты?
Но Элен продолжила свои странные вопросы пугающе спокойным тоном.
— Когда японцы будут здесь? Тебе сказали, куда ехать, чтобы быть в безопасности? То же самое было и в Шанхае. Япошки, которые жили там, были заранее предупреждены о готовящемся нападении…
— Элен! — крикнула я в ужасе.
— Я всегда подозревала, что Руби способна на коварство. Она тебе что-нибудь говорила? Я должна защитить Томми!
Ее странное поведение смутило и озадачило меня. Но что еще
