- Нет, красота, - серьёзен, как никогда, - ты слишком добра, а доброта в нашем мире редко вознаграждается, защитит ли она тебя в следующий раз?

Вижу, что хочет возразить, но осекается. Понимает. На своём примере видит.

- Тебе не нужно быть злой, - глажу ее нежные черты лица, - у тебя есть и буду я, твоя задача - быть счастливой. Понимаешь?

Она открывает рот, будто вбирает побольше воздуха, но просто выдыхает.

- Твоя жестокость мне... - отводит глаза, затем снова на меня смотрит, - не по душе. Неправильно это все.

- Такой я, такой мир, - говорю в первый и последний раз, - тебе не о чем волноваться, я буду ограждать тебя от этой жизни, так что просто прими меня таким, прими нас.

Она молчит, просто утыкается носом в мою обнаженную грудь. Раздаётся короткий всхлип, я приобнимаю ее за плечи, целую в макушку.

- Правила, - горечь в голосе, - столько правил.

Угнетает это ее. Вижу. Чувствую.

- Только одно, красота, - приподнимаю ее подбородок, - слушаться меня. Все остальное я сделаю сам.

- Я ведь тоже человек, - кривятся ее губы, в глазах влага.

- Безопасность важнее, Юль, - трусь носом об кончик ее носа, и это настолько интимно, что хочется урчать, - но в некоторых вопросах ты ведь знаешь, как найти ко мне подход.

Прячу улыбку, когда она загорается. Даю ей карт-бланш. Ведь ей позволено все. Затем она обмахивается рукой и говорит.

- Документы я так и не забрала, - смущается, замечает, что мы голые.

И тут раздаётся скрип. Кто-то открывает дверь.

- Занято, - рычу и с хлопком прикрываю ту обратно.

Юлька хихикает, закрывая ладошками рот. Женщина за дверью, видимо, уборщица, пробурчала что-то недовольно, а затем потопала прочь.

- И все равно ты не прощен, - заявляет эта деловая, поправляя подол наспех надетого платья.

А я счастлив. Сделаю все, чтобы она окончательно отпустила прошлое. Осталось только одно незавершенное дело.

- И что с ним?

Мы сидим уже в кабинете Игната. Полностью одетые, на столе чашечки кофе. Только вот если мужчина вальяжно развалился в своём кресле, то я сижу на его коленях. Не отпускает меня из рук, оглаживает коленки, икры, бёдра. А я тихонько млею. Наслаждаюсь. Сказывается холодность прошедших в разлуке дней

- Посадят его, - пожимает плечами, а сам покусывает мою шею, - хранение наркоты дело такое, схватились за него цепко, не отвертится.

- А Компания?

Я не особо в курсе, что за махинации были в его фирме. Но помню, что это связано с отцом парня. Что-то опасное, оттого у меня сердце замирает. Боюсь за Игната, как бы не играла в обиженку.

- Больше это не проблема, - затем жмёт кнопку вызова секретаря, - Юнона, распорядись, чтобы охрана обеспечила беспрепятственный вход органам правопорядка, они скоро прибудут.

- Хорошо, Игнат Шахайдарович, - голос у женщины грудной.

Но меня успокаивает, что ей далеко за сорок. Не похожа на охотницу за мужиками.

Подрываюсь и подхожу к окну. Но там все, как обычно. Ничего не происходит. Люди по-прежнему снуют туда-сюда по своим делам.

- Что будет? – в животе как-то ухает.

- Мы возбуждаем дело против своих сотрудников за финансовые махинации, - говорит, а сам целует мое плечо.

Стоит так близко, что между нами и сантиметра лишнего нет.

- Уже доказали? – надо же, как быстро.

- Часть – да, много что на тендерах завязано, так что юристы справились на раз-два.

Я слышу в голосе странное «но». Не спрашиваю, но смотрю так, что не остается сомнений. Не отстану. Надо же мне знать о своем мужчине если не все, то хотя бы многое. Иначе смысл нам начинать снова.

- Вкратце я рассказывал тебе о проблемах с Соловьевым-старшим, - киваю, затем он продолжает: так вот, у нас на руках липовый договор на продажу его фирме нашего рудника. Как ты понимаешь, договор фиктивный, его можно оспорить, так что с этой стороны проблема решена.

- Разве это так быстро делается? – даже мне без юридического образования понятно, что все намного сложнее.

Государственная махина правосудия работает долго.

- Суды затянутся на несколько месяцев, - пожимает плечами, словно для него это обыденность, - но это не столь важно, главное – результат.

Но я все никак не могу успокоиться.

- А если проиграете? – такой вариант, он ведь тоже возможен.

Он улыбается, щелкает меня по носу, будто несмышленого ребенка.

- Неужели ты думаешь, что я из тех, кто кладет яйца в одну корзину?

Сначала я успокаиваюсь, но затем это несносное сравнение заставляет нахмуриться.

- Ну-ка, про яйца подробнее, - ревность яростно поднимает голову, готова жалить всех девушек ближе пятидесяти метров.

Вижу, как его распирает от довольства. Нравится, как я реагирую. Я забываю и о судах, и о компании, бью кулачком в его каменную грудь. Эмоции так и просятся наружу.

- Моя девочка, - мурлычет аки кот, прижимает к себе и утягивает в водоворот головокружительного поцелуя.

Я теряю ориентацию в пространстве, колени мои слабеют. Сама я, словно желе.

- Кхм, кхм, - раздается неожиданный кашель.

Вздрагиваю от неожиданности. Пытаюсь отскочить, но Игнат удерживает меня крепко за талию. Разворачивается и прячет меня за своей спиной. Выглядываю и узнаю Шамиля с Владом. Первый ухмыляется с подтекстом, отчего я краснею, а вот второй проявляет чудеса такта.

- Что? Постучать не судьба? – рычит мой мужчина.

Опираюсь о его спину, дышу, еле сдерживая смех.

- Это срочно, - говорит Шамиль и садится на стул, откидывается и прожигает во мне взгляд, - сдалась крепость твоя? Похвально.

У меня перехватывает дыхание, но я лишь закатываю глаза. Совсем не удивлена.

- Константина и его подельников арестовали, - говорит невозмутимо Влад.

Хочет сказать что-то еще, но поглядывает на меня. Не знает, можно ли при мне о многом распространяться. Мне становится неприятно, но это чувство быстро уходит.

- Здесь все свои, - усаживает меня в свое кресло, сам садится на стол, - говори.

Влад мешкает, но все же оттаивает.

- Мы ускорили проведение экспертизы, - взъерошивает волосы, у начальника охраны глаза усталые.

- Нужно успеть и предъявить это обвинение директору Трансмаша, - лениво отвечает брат Игната, - что с Пархоменко делаем? Саид завершил свои дела?

И все начинают переглядываться. Никто не в курсе. И только сейчас я понимаю, что давно не виделась с Ритой.