И розовый валенок.

Нетерпеливо притопывая, прохаживался он по медленно терявшему жесткость стеклу, иногда меняя направление прогулки. И тогда Агафон одышливо, но торопливо выкрикивал: «Правее!», «Еще правее!» или «Левее!», и де Шене так же спешно тыкал пальцами в упругие серые звезды, бывшие маховики.

Женщины, сбившись в тесную кучку, уже не стояли – сидели на полу, там, где кончалась челюсть, понурив головы и часто и тяжело дыша.

– Тетушка… – полуприкрыв глаза, прошептала Изабелла. – Прости меня… Я… не всегда была почтительной и примерной племянницей… И ты, Грета… прости… Я… сожалею… что дурно относилась к тебе…

– Ты… Вы чего, ваше высочество?… – дочка бондаря испуганно вскинула на нее отчего-то влажные глаза.

– Белочка… ты зачем так… говоришь?

– Они думают… я… мы… не понимаем… – безрадостно усмехнулась принцесса. – Думают… что дают нам надежду… и весь этот спектакль с валенками…

– Но… может быть… они действительно?… – скорее по инерции, нежели от убежденности в своей правоте, пробормотала крестьянка.

– Я не знаю, что они ищут теперь… – хватанула истощенный зловонный воздух ртом Изабелла. – Если вообще ищут… Но если они это не найдут… очень скоро… то мы все… превратимся в рыбий обед… если раньше не задохнемся…

– Но после вмешательства Агафона… превращение замедлилось… кажется… – неуверенно проговорила герцогиня.

– Но не остановилось.

– Сейчас я проверю…

Грета вытянула из кармана платья нечто похожее на кинжал, повернулась и легонько ткнула в резиновый коврик языка у них за спиной.

Тот слабо дернулся.

Дочь бондаря страдальчески сморщилась.

– Когда я так делала минут двадцать… назад… он не пошевелился.

– Что это… у тебя? – заинтересованно прищурилась и вытянула шею тетушка Жаклин.

Крестьянка невольно улыбнулась, показывая на ладони заинтересовавший герцогиню предмет:

– Рыбий зуб. Я его дергала-дергала… а потом еще и повисела на нем…

– Хороший сувенир… на память о наших приключениях…

– Угу… – моментально погрустнела Грета и, не глядя, сунула клык обратно.

Потом помолчала несколько секунд, опустив глаза, и едва слышно проговорила:

– И… ваше высочество… простите меня… пожалуйста… что плохо про вас думала… и говорила тоже…

– У тебя уважительная причина… – усмехнулась принцесса. – Хоть я и не могла понять тогда… с чего ты меня так ненавидишь.

– Все равно… я не права была… Вы же… не виноваты… что он… что они… – еще тише проговорила крестьянка, и бледные щеки ее покрылись алым румянцем раскаяния.

Кивнув в знак того, что извинения принимаются, Изабелла обессиленно откинулась на еле ощутимо дрогнувший язык и замолчала. Примолкли, утомленно закрыв глаза и навалившись друг на друга, и остальные женщины.

«Правее… Еще правее… Левее… Так держать…» – доносилось до них то и дело сквозь мутную пелену забытья, но они не реагировали. Лежать, не двигаться, не говорить, дышать, тщетно стараясь выжать из зловонного воздуха последние запасы кислорода – вот и все, что оставалось им, запертым между трех смертей в медленно, но неуклонно превращающейся в настоящую, рыбе.

– Еще правее… Левее… Правее…

Дробный стук в верхний иллюминатор заставил вздрогнуть не только Агафона, но и их.

– Что… там?… – вяло выдохнула герцогиня.

То ли расслышав ее вопрос, то ли сообщая Люсьену, его премудрие прохрипел:

– Второй валенок вернулся…

– Благой вестник… – непроизвольно фыркнула принцесса и тут же снова закрыла глаза: голова отчаянно кружилась даже при малейшем усилии ее приподнять.

– К-кабуча… Они там джигу отплясывают, что ли?

– А, может, они нашли выход наверх? – сипло откашлялся за пультом управления де Шене.

– Ничего не разобрать… – с мучительной досадой промычал маг, бесплодно вглядываясь в мутную мембрану рыбьего глаза.

– Они наверняка что-то отыскали! – оживилась Изабелла.

– Но как мы это увидим? – растерянно распахнулись глаза герцогини.

– Всплываем? – жадно вытянул шею волшебник в сторону рыцаря.

Не говоря в ответ ни слова, тот протянул руку и надавил большим и указательным пальцами на две зеленые ягоды, уже почти утонувшие в извилинах рыбьего мозга.

Их судно затрепетало сердито, изогнулось, скрежетнуло зубами, противясь команде, женщины испуганно подскочили, хватаясь друг за друга… Но магия, хоть ослабевшая и рассеянная, еще удерживала завоеванные позиции, и чудищу пришлось повиноваться. Голова его ударилась о потолок пещеры уже не со звоном, но с мясистым шмяком, и тут искры полетели из ее глаз, странная дрожь прошла по исполинскому телу, а хвост шевельнулся без команды.

– Она оживает!!! – в панике проорал Агафон и метнулся к пульту. Не дожидаясь вмешательства студента, шевалье выбросил руку к ганглию, отвечавшему за погружение, но рыба дернулась, и пальцы его ткнулись мимо.

Жуткая пасть открылась спазматически, и темные ледяные воды озера хлынули вовнутрь, снося и роняя всех на своем пути.

Женщины завизжали и вцепились друг в друга, точно рассчитывая таким образом удержаться… но напрасно. Холодная как сердце Гавара волна беспощадно швырнула их на мужчин и поволокла дальше – уже всех вместе.

– Каабу-у-у-уча!!!.. – отчаянный крик прорезал шум вливающейся воды, ослепительная вспышка серебра озарила готовую поглотить их темноту.

Темная арка глотки уже нависала над их головами, когда вырвавшийся из глубины рыбьей утробы смрадный воздух вытолкнул уже распрощавшийся с жизнью экипаж «Золотой рыбки» прямо в воду. Герцогиня забилась испуганно, захлебываясь и отталкивая вцепившуюся в нее мертвой хваткой племянницу, Грета ухватила за талию принцессу, Агафон впился судорожно скрюченными пальцами здоровой руки в лодыжку Греты, Люсьен – в плечо Агафона, исступленно работая другой рукой, чтобы всплыть…

Только когда в конвульсивно разевающиеся рты перестала попадать вода, люди поняли, что выскочили на поверхность.

Поддерживая друг друга и жадно глотая такой, оказывается, восхитительно-сладкий воздух, товарищи по несчастьям немного успокоились и огляделись.

И огляделись еще раз.

И снова.

С таким же успехом они могли вовсе не беспокоиться открывать глаза, потому что непроглядная тьма царила вокруг, и только гулкое эхо, разносящееся по поверхности воды, говорило о том, что всплыли они в воздушном кармане под потолком пещеры. Вытянув вверх руку, де Шене убедился в этом еще раз: осторожные пальцы его коснулись шершавого камня почти над самой головой.

– Как холодно! – жалобно простонала герцогиня.