Так, в докладе кратко повествовалось о том, как Пётр I и Екатерина I намеревались сделать Васильевский остров центром города. Взяв за образец Амстердам, они выстроили по периметру несколько миль валов и бастионов и, согласно собственным подсчётам комиссии, выкопали сотню с лишним миль каналов и резервуаров. Но так как царский дворец и Адмиралтейство были построены в других местах, остров скоро оказался в положении пригорода. Напомнив Сенату, что там располагаются многие правительственные учреждения, кадетские корпуса, биржа и другие казенные здания, комиссия рекомендовала включить в состав города всю территорию к востоку от Тринадцатой линии. Тем самым она признавала, что восточная половина острова в функциональном отношении составляет часть центрального района. Правила застройки в докладе оставались простыми. На обеих речных набережных, а также на Большом проспекте и на Первой линии могли отныне появляться только каменные дома, построенные в ряд. В прочих местах разрешалось строить деревянные дома при условии, что они будут стоять на каменных фундаментах, не нарушая линейного принципа. Специальными пунктами оговаривалось сохранение городских пастбищ в западной части острова. Люди, жившие на этой земле, должны были освободить её в течение пяти лет, а иначе подлежали выселению. Остаться на месте позволили только двум несельскохозяйственным объектам – богадельне и кладбищам по Черной речке[377]. Претворению этого проекта в жизнь почти ничто не препятствовало. Из всех частей города только Васильевский остров был большей частью разбит с геометрической правильностью и уже обладал многими чертами, которые в других районах ещё предстояло создать.

Санкт-Петербугская сторона представляла для комиссии гораздо больше затруднений. В прошлом её острова, так и оставшиеся болотными топями, непригодными для строительства, были заняты огородами и бедными лачугами. Комиссия предложила вырыть глубокую и широкую канаву, чтобы обозначить границу города, а вынутый грунт использовать для подсыпки строительных площадок, благодаря чему и местность стала бы пригоднее для жилья, и воздух свежее. Что касается ограничений застройки, то прежде всего позаботились о Петропавловской крепости. Невзирая на то что крепость уже не являлась действующим оборонительным сооружением стратегического значения, комиссия постановила, что вблизи неё и в дальнейшем не должно быть никаких каменных строений. А для того, чтобы легче было выполнить это правило, комиссия не выдвинула требования о том, чтобы в будущем все постройки на Петербургской стороне сооружались в камне. Впрочем, все фундаменты надлежало строить из кирпича или камня, так как местность здесь была низменная. В этом проекте комиссия впервые не стала регулировать размеры зданий и не предписала изменить планировку улиц. Но другого выхода у неё и не было, если она хотела и впредь держаться того принципа, что её планы должны быть максимально легко выполнимыми. Применение на Санкт-Петербургской стороне того же строительного устава, что и в других районах, означало бы повсеместный снос существующих построек и полную перепланировку улиц. Комиссия мудро предпочла не настаивать на столь радикальных шагах. Однако деревянные строения требовали более основательных мер безопасности. Поэтому пороховые заводы были перенесены подальше от населённых мест, в дальний конец района. Зато склады пеньки и льна остались на старом месте при слиянии Большой и Малой Невы, через реку от таможни, – это было удобно и выгодно с точки зрения коммерции. В докладе только рекомендовалось как можно скорее заменить деревянные складские помещения каменными.

С проектами для Васильевского острова и Санкт-Петербургской стороны закончились порайонные предложения комиссии для будущего развития Петербурга. Комиссия была удовлетворена тем, что полностью завершила градостроительное планирование российской столицы. Однако события вскоре заставили комиссию собраться вновь и разработать совершенно новые проекты, а также внести поправки в старые.

Первая поправка касалась городских пастбищ. Участки для выпаса скота были нужны горожанам, которым дойная корова или коза нередко служили подспорьем в хозяйстве. Многие обитатели столицы, не ставшие ещё настоящими горожанами, по-прежнему, как в деревне, держали скотину. Конечно, не каждый мог пасти свой скот в центре города (хотя некоторые именно так и делали вплоть до конца столетия). Взамен этого были выделены общественные выгоны – городские пастбища на территориях, прилегающих к городу. Если бы численность населения в городе оставалась более или менее постоянной, то тех земель, что отводились под строительство и под выпас, было бы достаточно. Но при быстром и непрерывном росте, который переживал Петербург, новая застройка вторгалась на пастбищные земли, так что возникали конфликты между старожилами – хозяевами скота – и вновь прибывающими жителями, которые незаконно селились на выгонах.

Эти конфликты, особенно характерные для Санкт-Петербурга, но происходившие также в других крупных городах, стали одной из причин для появления указа о земельном кадастре в 1766 г. Этот указ предписывал городам отмерить вокруг своих границ и навсегда оставить незастроенными полосы земли шириной примерно в 1 ⅓ мили в качестве городских пастбищных угодий. Указ был издан без тщательного обследования ситуации в городах, так что вскоре выяснилось, что на деле с его введением территории пастбищ сократились, ведь в большинстве городов уже успели занять под выпас больше земли, чем он предписывал[378]. К тому же указ о кадастре совершенно исключал всякий дальнейший рост городов вширь. Недовольство этим распоряжением выразили депутаты Уложенной комиссии, избранные от городов в следующем году. В результате в мае 1768 г. Комиссия от строений выступила с новыми рекомендациями, совершенно ясными и недвусмысленными. Прежде всего деревянные дома на землях выгонов предлагалось перенести на другие места или снести, а их жителей переселить в предместья. Поначалу, пока вокруг пригородов не появились канавы, отделяющие их от пастбищ, комиссия советовала применять этот закон без особой строгости. После же появления разделительных канав те жители, кто ещё не переехал с выгонов, подлежали насильственному выселению. Что касается немногочисленных каменных домов, построенных на пастбищных землях, то, поскольку перенести их было трудно, их разрешили оставить на месте, если владельцы того пожелают. Однако, чтобы отделить каменные дома от пастбищ, следовало обнести их оградой и канавой[379]. Таким образом, комиссия во второй раз внесла непродуманное предложение, не столько заботясь о благополучии жителей, сколько добиваясь установления четких городских границ. Другие правительственные учреждения и люди, попавшие под действие этого постановления, немедленно подняли протест против решительных и категорических рекомендаций комиссии. Тогда Екатерина велела комиссии разработать другой план, не столь трудоёмкий и дорогой. При этом она указала, что многие из живущих на запретных территориях – это обитатели слобод, принадлежащих государственным учреждениям, которые не нашли другого подходящего места, чтобы поселить своих служащих. Встретившись с неодобрением государыни, комиссия отступила. Слободам разрешили остаться на месте, если их обнесут канавами, чтобы отделить от пастбищных угодий. Однако на будущее жить в слободах разрешили исключительно служащим создавших их ведомств. Тем самым комиссия рассчитывала удержать слободы в постоянных размерах и не допустить их дальнейшего вторжения на пастбищные земли. Новую границу города прокладывали тщательно, в особенности в южной части, где её нарушение со стороны вновь прибывающих поселенцев казалось более вероятным. Комиссия утверждала, что из-за вынужденных исключений ей не удалось разрешить основную проблему – справиться с недостатком пастбищных угодий. Как-никак, в собственности горожан находилось свыше двадцати тысяч голов крупного рогатого скота, не говоря о другой живности. Недостаток пастбищ даже заставлял некоторых жителей арендовать землю прилегающих крестьянских хозяйств за большие деньги. Непрерывная потребность в расширении пастбищ оправдывала решение занять под выпас земли государственных мануфактур, бывшие монастырские владения, окраины сохранившихся слобод и дворцовое имение Екатерингоф. Часть крестьян, живших вблизи от города, но не связанных с ним экономически, силой выдворили с их земли, также включённой в городские пастбищные угодья[380]. Этот вариант плана оказался удовлетворительным, потому что больше никаких жалоб на нехватку пастбищ не раздавалось. Приказ рыть разделительные канавы – а, в сущности, настоящие каналы – последовал в июле 1769 г., и вопрос был решен[381].