сдержался. Стиснув Тхари запястье и вызвав сдавленное ойканье, маг повторил:

— Женщина, не зли меня. Однажды ты перейдешь черту, и я тебя убью.

— Ну убьешь ты меня — и дальше что? — фыркнула наложница. — У тебя будет просто мертвый труп. Даже если ты меня поднимешь — у тебя будет просто глупое красивое зомби. Разве не лучше, когда я живая?

Креол ничего не ответил. Он мрачно думал, что позволяет этой кушитке больше, чем кому-либо еще. Она его рабыня, но ведет себя так, словно владеет Шахшанором и пустила Креола погостить. С самого начала так себя вела, с первых же минут.

И однако он до сих пор ее не убил, что давно бы сделал с любым другим рабом. Не в том же дело, что она красавица, и что взгляд Креола невольно ищет ее лицо, когда Тхари неподалеку. Он встречал и более привлекательных женщин. Но вот именно в этой есть что-то… то, как она себя ведет, как говорит, как смеется…

А теперь она еще и беременна. Какой пошел месяц — четвертый, пятый?.. Живот уже отчетливо виден.

Конечно, он не убьет мать своего ребенка. Пальцем не тронет. Она это знает и нагло пользуется.

К тому же сегодня Креол был в благодушном настроении. Он наконец-то все доделал. Теперь осталось слетать в Вавилон и покончить с формальностями. Его сын родится уже сыном магистра, а это совсем не то же самое, что сын мастера.

Креол отбыл на следующее утро. Весь вечер медитировал, до упора заряжаясь маной, а потом провел время с наложницей. Утомив себя и Тхари, он раскинулся на циновке, а прекрасная кушитка перебирала ему волосы на груди.

— Ты надолго? — печально спросила она.

— Не знаю, — пожал плечами Креол. — На несколько дней.

Он не был уверен. До Вавилона лететь шесть-семь часов, и возможно Креолу даже придется сделать посадку где-нибудь посередине, в Уруке или Ниппуре. Он все-таки не Шамшуддин, который может сутками парить в поднебесье, для него левитация и телекинез куда более манозатратны.

Тхари вздохнула. Другие-то рабы только радовались, когда хозяин отлучался, но не она. Тхари единственная с отбытием Креола не веселела, а грустнела. За восемь лет она научилась умело манипулировать настроением грозного мага и дерзить ровно в той мере, чтобы все сильнее разжигать в нем влечение.

Единственная из рабов, она не дрожала от страха рядом с хозяином. Не прятала взгляда, как другие наложницы. Спокойно смотрела Креолу в глаза, говорила с ним так, словно вовсе и не рабыня — и Креолу это нравилось. Среди его домочадцев только с Тхари было интересно общаться, только ее хотелось видеть рядом — и с каждым годом все сильнее.

В свою очередь она и сама постепенно прониклась к нему любовью — горячей и страстной. Как только убедилась в своей безопасности и поняла, что Креол тоже ее любит… на свой манер. Под колючей и грубой шкурой он прятал толику нежности, и Тхари стала единственной, кто иногда ее заполучал.

— Я привезу тебе благовоний, травяное мыло и новый браслет, — пообещал Креол.

— И еще масло для тела, — попросила наложница.

— И масло для тела, — согласился Креол.

— Ну тогда ладно, езжай, — смилостивилась Тхари.

Креол задумчиво поглядел на наложницу. Ему вдруг пришло в голову взять ее с собой, показать величайший город в мире, императорский дворец, башню Гильдии и громадный храм Этеменанки. Креолу представилось, как Тхари будет всем этим восхищаться, какой восторг отразится в ее глазах… и ему еще сильнее захотелось взять ее с собой.

Но тогда придется, как прежде, ехать на колеснице, а потом по реке. Не шесть-семь часов, а шесть-семь дней.

Не на закорках же ему Тхари везти…

— В следующий раз возьму тебя с собой, — все-таки пообещал он.

— А я не поеду, — фыркнула наложница. — У меня живот большой будет.

— Потом, когда родишь. Потом поедешь?

— Потом… ну может быть… даже не знаю. Если тебе очень надо…

— Мне надо?!

— Ну не мне же. Мне и тут хорошо. Но я поеду… если хорошо попросишь.

Креол хмыкнул. Он даже почти не рассердился. Подумав, что надо будет по возвращении сварганить какой-нибудь ездовой артефакт, что-нибудь вроде большой магической колесницы, он погрузился в сон.

Пробуждение было ранним. С первыми лучами зари маг надел дорожную суму, повесил на пояс жезл и поднялся в воздух. Ему не терпелось добраться до столицы, не терпелось обрести вожделенное звание магистра.

Еще на ступеньку подняться к титулу архимага.

— Возвращайся поскорей! — крикнула ему вслед Тхари.

Простившиеся с хозяином рабы убрали руки от лиц. Все, кроме любимой наложницы, испытали невольное облегчение, с их плеч будто сняли незримую тяжесть.

Креол, когда был дома, вызывал подспудный страх одним своим присутствием.

Управляющий, который стал управляющим только в прошлом году, после внезапной смерти прежнего, тут же захлопотал, тоже собираясь в дорогу, только поближе, всего лишь в Ур. У него накопились разные дела, а надолго отлучиться при хозяине было невозможно.

И не успело солнце подняться и до середины небосвода, не успел Уту-Шамаш перебраться через половину своего ежедневного пути, как к воротам подъехала роскошная, украшенная золотом и серебром колесница. С нее сошел маг, и был то маг незнакомый, не кто-то из друзей владыки Шахшанора.

Однако встретили его со всем почтением. Креол оставлял указания на случай, если в гости все-таки заглянет родич — а что это именно родич хозяина, сразу было видно по лицу.

— Господин, хозяин отсутствует, — низко поклонился привратник, пряча лицо в ладонях.

— Да?.. — ужасно удивился Трой. — И давно он уехал?

— Спешу доложить господину, что на рассвете. И не уехал, но улетел.

— Чрево Тиамат!.. — огорчился Трой. — Надеюсь, не ко мне? Досадно выйдет.

— Нет, господин, в Вавилон.

— Вот незадача. И надолго?

— Он сказал это управляющему, господин, но не нам. Но управляющий тоже отлучился по делам, он обещал вернуться завтра.

— Ладно, дождусь кого-нибудь из них, — решил Трой. — Я два дня провел в дороге — позволено мне будет хотя бы омыть ноги?

Разумеется, Трою предоставили все, что следует предоставлять гостю. Он получил вдоволь еды и лучшее вино. В его полное распоряжение были отданы пиршественная зала и большая купальня.

Трой восхищенно осмотрел Шахшанор изнутри и снаружи, побывал в священном дворике, холодной кладовой и на втором