Вот оно, поработившее рассудок безумие…

Одно на двоих.

Как тот же кислород, который я сперва урывками хватаю ртом, а потом отдаю ему вместе с алчными поцелуями.

– Давай, девочка моя, ну же, кончай! – почти рычит мне на ухо.

Я и без того совсем близко. А его голос – мой личный спусковой крючок. Приказ, которому нельзя не подчиниться. Оргазм сковывает каждую мышцу, пробирается в голову, укрывая моё восприятие мира особенной в своём удовольствии тьмой. Раскалывает сознание. Всё. Нет меня. Я даже больше не чувствую собственные пальцы. Ничего не чувствую. Кроме того, насколько же умопомрачительно хорошо. Даже нисколько не волнует, как по внутренней стороне бёдер стекает его сперма… Я утыкаюсь лбом в холодный мрамор. Едва ли дышу. И совсем не сопротивляюсь, когда меня вытаскивают из воды, несут в душевую кабину, где бьёт упругий прохладный напор. Протестую лишь тогда, когда Филатов решает воспользоваться моим состоянием и дальше, собираясь ко всему прочему ещё и помыть полубеспомощную меня.

– Всё, власть советов закончилась. Дальше народ всё берёт в свои руки, – выдаю с насмешкой и перехватываю бутылёк с гелем для душа.

Признаться, не столько потому, что не хочу, чтоб он ко мне опять прикасался. Не уверена, что выдержу третий раунд. А он несомненно может настать, если учесть, что мой партнёр снова возбуждён, его эрекция слишком отчётливо упирается мне чуть выше живота.

– Что, правда берёт в руки? – комментирует моё неповиновение Глеб.

Задумываюсь лишь на мгновение. На моих губах расцветает шальная, отчасти лукавая улыбка.

– Может, и не только в руки.

В моих словах сквозит беззаботная насмешка. Она-то и становится ловушкой, в которую я сама себя загоняю. Ведь реагирует Филатов совсем не с такой лёгкостью.

Тяжёлый выдох. Вспышка хищного, дикого желания в золотисто-карих глазах. Будто и не было между нами никакого контакта совсем недавно. Шаг вперёд, вынуждающий покорно отступать, прислониться спиной к стене. И мне больше не до шуток.

– Сама предложила, – замечает моё смятение наследник «Галеон». – Теперь не отвертишься, – склоняется, проводит сгибом указательного пальца по щеке, скользит к губам, задевает нижнюю, чуть оттянув.

Совсем не терпит промедления. Сам же, свободной ладонью обхватывает мою ладонь, чуть отстраняется, укладывает мою руку на вздымающуюся плоть, крепко сжимает у самого основания, помогает провести по ней снизу-вверх и обратно.

– Как в прошлый раз. И быстрее, – шепчет совсем тихо, по-прежнему тяжело дыша, уткнувшись лбом в мой лоб. – Ну же, Варя, сожми крепче…

Я сжимаю. Повторяя нехитрые действия. Раз за разом. Прислушиваясь к тому, как меняется чужое дыхание. Неотрывно глядя в его глаза точь-в-точь, как и сам Глеб. Да, как я помню. Он чувствуется под моими пальцами таким же неумолимо твёрдым и одновременно бархатным, разжигая войну этим несочетаемым сочетанием в моём разуме.

– Сильнее, Дюймовочка… – и сам же вжимает меня в стену плотнее, толкаясь в мою руку. – Бл*дь, мне нужно сильнее…

И в этот раз я подчиняюсь. Вспоминая о том, что обещала ему намного больше. Не думала в тот момент, что придётся исполнять, брать ответственность за своё обещание. Сомневаюсь, что готова. Опуститься перед ним на колени. Но опускаюсь. До сих пор смотрю в его глаза. Неловкость? Смущение? В бездну их. Никто и никогда не смотрел на меня с таким чистейшим голодом желания, как Глеб прямо сейчас. И я приветствую эту его эмоцию. Приоткрывая губы, пробуя его на вкус… Мне даже делать ничего не приходится. Струя тёплого семени остаётся на языке почти сразу. Где-то в глубине разума мелькает мысль о том, что будет тошнить. Ерунда. Нет ничего такого. Лишь незамутнённая эйфория в золотисто-карем взоре. Она застывает настолько отчётливо, что невозможно не запомнить. Дыхание мужчины тоже задерживается. Он прикрывает глаза совсем ненадолго. Расслабляется секунд через пять. Сам поднимает меня на ноги. Сам подбирает бутылёк с гелем, который я даже не помню, когда роняю.

– Теперь я позабочусь о тебе, – произносит тихо, но весомо, прежде чем прижаться к моим губам нежным поцелуем. – И не спорь. Стой смирно. А то твоё сопротивление только сильнее заводит, и тогда тебе придётся повторить всё то же самое ещё раз.

Кажется, это угроза…

– На что не пойдёшь ради кольца стоимостью почти в сорок миллионов, – кривлю губы в фальшивой насмешкой, принимая свою временную капитуляцию.

Он разворачивают меня к себе полубоком с ответной насмешкой. Никак не комментирует, выдавливает ароматную субстанцию из бутылька себе в руку. Размазывает гель сперва между ладоней, после – осторожно обхватывает мою шею, начиная растирать по коже, постепенно смещаясь ниже и ниже.

– Пусть и не надену, зато буду выпендриваться перед твоей бывшей, когда она в следующий раз снова начнёт рассказывать о том, какой ты жмот и как жизнь ей сломал, – произношу намеренно беззаботным тоном.

И нет, ни черта не в украшении дело. Не о нём он должен услышать. Да, я ступаю на скользкую дорожку. Знаю. Но лучше сразу упаду. Чем потом ещё глубже увязну. Совсем безвозвратно.

Он и слышит. Его ладони замирают на моих ключицах. Сам Глеб, как в бетонную плиту превращается. Всего на секунду. А в следующую – его руки методично движутся дальше, будто и не было ничего такого.

– Что ещё она тебе сказала? – вопреки действиям, в голосе сохраняется напряжение.

– Не так много. Твоя мама пришла. А я, между прочим, не имею ни малейшего понятия, даже о том, как к ней обращаться, – укоряю.

Зато теперь ни одному из нас точно не до всяких там марафонских порочных деяний!

– Так у неё бы и спросила, – флегматично хмыкает Глеб.

Судя по реакции, мой ответ его успокаивает.

Но не саму меня.

Особенно, если учесть последующее:

– А кольцо наденешь. Не обсуждается.

Звучит, как ультиматум.

– Я и не отказывалась. То, что ты мне уже подарил. Где оно, кстати? – спрашиваю, но ответа не жду. – Если тебе нужен этот дорогущий оригинал, чтобы вдруг он не всплыл где-нибудь ещё, раскрыв обман, то просто положи его в сейф. Подаришь потом той, на ком реально жениться соберешься. Или продашь.

Чужие пальцы впиваются в кожу на грани боли.

– Я. Сказал. Не. Обсуждается. Дюймовочка.

– А я сказала, что не собираюсь носить то, за что, в случае чего, в жизни рассчитаться не смогу! – откровенно злюсь, не понимая, почему он так настаивает. – Если я его потеряю? Если его украдут? Если сломается? Да мало ли, чего ещё с ним может приключ… – не договариваю.

Глеб разворачивает к себе, ухватившись за подбородок. Запрокидывает мою голову, вынуждая смотреть ему в лицо.

– Кольцо будет застраховано. На случай кражи, порчи, потери и всякой такой х*рни, – проговаривает тихо и вкрадчиво. – Случится с ним что, на страховую выплату ещё два тебе таких куплю, – неожиданно… улыбается, притом мягко, почти ласково. – Я достаточно ясно выражаюсь? – выгибает бровь.