— Нет, только не это! Сделай все, как положено. Я ведь рабыня!

Я робко погладил невольницу по руке.

— О! — поморщилась от отвращения девушка. — Так делают только на Земле! Как ты жесток! Не унижай женственность настоящей рабыни. Не играй с моими инстинктами, как землянин, удовлетвори их, как мужчина Гора! Умоляю тебя, господин!

Я рассмеялся.

— Ты дразнишь свою рабыню, — с укором произнесла она. — Как же все-таки я беззащитна!

— Ну-ка раздвинь ноги! — приказал я.

— Да, господин! — с готовностью откликнулась девушка. — Со мной заговорил горианин!

— Шире, — сказал я.

— Да, господин, — прошептала она, не сводя широко открытых глаз с моей руки.

— Айи! — завизжала девушка, но я тут же зажал ей рот другой рукой. Рабыня выгнулась дугой и застонала. Она попыталась стиснуть ноги, но я резко раздвинул их коленями.

Ее тело забилось в судорогах. Спустя несколько минут она открыла глаза.

— Спасибо, что зажал мне рот, — прошептала рабыня.

— В принципе им уже пора вставать, — заметил я.

— Господин? — испуганно прошептала девушка. — Господин, что ты делаешь?

— Сейчас ты испытаешь свой первый настоящий оргазм, — сказал я.

— Нет! — замотали головой девушка. — Пожалуйста, не надо! Здесь много людей! Мне стыдно! Я не хочу, чтобы другие девушки знали, какая я рабыня! Пожалуйста, не надо, господин!

Все ее просьбы я оставил без внимания.

— Закрой мне рот! — взмолилась она. — О! О!

Я прижал ее руки к полу. Какое-то время рабыня стонала и извивалась подо мной, потом запрокинула голову и завизжала. Имнак приподнял голову, сообразил, что происходит, и тут же набросился на Поалу.

— Я твоя, господин! — заходилась в страстном крике Одри.

Арлин и Тимбл угрюмо следили за происходящим.

— Рабыня, — презрительно бросила Арлин.

— Да! Да! Рабыня! — выкрикивала Одри, покрывая мое лицо слезами и поцелуями.

Вскоре она затихла и принялась нежно вылизывать мою бороду.

Имнак сидел в углу чума, задумчиво глядя на рог табука. Время от времени он брал его в руки, переворачивал и снова смотрел. При этом он шепотом вопрошал:

— Кто там спрятался? Эй, кто там? — Потом неожиданно для всех краснокожий воскликнул: — Ага, слин!

Охотник принялся убирать лишнее. Я наблюдал за тем, как постепенно проявлялись очертания слина, словно он действительно пытался спрятаться в куске кости. Вначале проступили морда и лапы, потом обозначилась вся фигура. Уши злобного зверя были плотно прижаты к голове.

Резьба по кости для краснокожих в чем-то сродни охоте. Они не фантазируют, а терпеливо ждут, кто покажется из кости. Бывает, там прячется какой-нибудь зверь, бывает, что нет. Главное убрать все лишнее.

Имнак работал ножом с рукояткой длиной в четырнадцать дюймов. Лезвие, напротив, было коротким. Охотник держал инструмент возле самого острия, что позволяло ему делать точные и аккуратные движения. Изделие он держал на колене, время от времени он подпирал его снизу, усиливая давление металла на кость.

Имнак вытаскивал спрятавшегося в кости слина.

В языке иннуитов нет слова «художник».

— Красивый получился зверь, — сказал я.

Им и не нужно такое слово. Как называть людей, которые открывают прекрасное? Разве это не долг всех живущих на белом свете?

— Это твой слин, — сказал Имнак, протягивая мне костяную фигурку.

— Спасибо, — произнес я. В руках у меня был снежный слин, легко узнаваемый по толстой шерсти, узким ушам и широким лапам.

— Я тебе очень благодарен, — сказал я.

— Пустяки, — улыбнулся охотник.

— Никогда раньше его не видел, — сказал Имнак, вертя в руках голову кюра.

Голова была вырезана из голубого камня, левое ухо было наполовину оторвано. Статуэтка досталась мне на ярмарке в Эн-Каре.

— Я думал, это ты продал ее владельцу лавки, — сказал я.

— Я действительно кое-что ему продал, — пожал плечами охотник, но этой вещи я в глаза не видел.

— Значит, я ошибся?

— Выходит, что так.

— Получается, что голова попала в лавку не через тебя?

— Похоже на то, — кивнул краснокожий.

— А были ли на ярмарке другие иннуиты? — спросил я.

— Кроме меня — никого.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — кивнул охотник. — До ярмарки далеко. Если бы кто-нибудь туда поехал, я бы обязательно знал. В чумах только и говорят, кто куда ездил.

— Откуда тогда, — спросил я, — могла взяться эта голова?

— Не знаю. Извини, Тэрл, который со мной охотится, — развел руками краснокожий.

— И ты на меня не сердись, Имнак, который со мной охотится, — сказал я. — Я не собирался проверять твою честность.

Я и в самом деле перенапряг его с этой головой. Имнак уже сказал, что никогда раньше ее не видел. Для краснокожего охотника этого вполне достаточно.

— Можешь ли ты определить по стилю работы, кому она принадлежит? — спросил я.

Вообще-то изделия иннуитов похожи одно на другое, хотя для опытного глаза существуют едва заметные различия.

Имнак внимательно осмотрел изделие, медленно поворачивая его на ладони.

Мне стало не по себе. Из-за дурацкой резной фигурки я потащился на крайний север. Теперь оказалось, что я попал в тупик. Я с ужасом пытался представить раскинувшуюся вокруг полярную равнину. Между тем лето уже почти наступило.

— Имнак, — произнес я, — ты когда-нибудь слышал о неподвижной горе?

Охотник уставился на меня.

— Ледяной горе в полярном море, — уточнил я.

— Никогда, — ответил краснокожий.

— Ты не слышал ни одной истории про такие горы?

— Ни одной, — сказал Имнак.

Я посмотрел на лежащую на полу циновку.

— Имнак, приходилось ли тебе видеть этого зверя?

— Да, — сказал он.

Я вскинул голову.

— К северу от Торвальдсленда, несколько лет назад. Я погрозил ему гарпуном, и он ушел.

— У него было оторвано ухо?

— Стояла ночь, и я не мог его разглядеть. Не думаю.

— Это был крупный зверь?

— Не очень.

— Как вы их называете? — спросил я.