Предложение было встречено с большим энтузиазмом.

— Что они делают? — растерянно спросила подающая вареное мясо Тимбл-Барбара.

— Сейчас узнаешь, — ответил я.

Глядя на остальных, я сбросил с себя всю одежду. Говорящие животные: Поалу, Арлин, Тимбл-Барбара и Тистл-Одри — разделись уже давно.

Свадебный чум разогрелся от ламп и множества тел. В жилищах краснокожих тепло даже в самые лютые морозы. Разве что под утро, когда гаснут светильники и расходятся гости, температура падает до нулевой отметки. Бывает, что для того чтобы хлебнуть водички из ведра, приходится проламывать корочку льда. Но закутавшимся в шкуры людям все равно тепло, ибо мало кто спит в одиночку в чумах краснокожих. На ночь охотники укладываются на специальные платформы. Спать на них гораздо теплее, чем на полу, где оседает холодный воздух.

Одна за другой начали гаснуть лампы.

Имнак пристально смотрел на Поалу. Арлин, Барбара и Одри растерянно переглядывались.

— Что происходит? — не выдержала Барбара. — Если погасить все лампы, мы ничего не увидим.

Погасла последняя лампа. Кто-то затянул дыру в потолке.

— Пошли по кругу! — радостно скомандовал Акко. — Никто ни к кому не прикасается! Пошли!

Я неуверенно побрел по чуму. В конце концов, это часть культуры краснокожих.

Снаружи уже стемнело. В чумах, к слову сказать, нет окон. С ними гораздо труднее сохранить тепло.

После команды Акко никто не проронил ни слова.

Я слышал, как испуганно всхлипнула Барбара. Бояться, собственно говоря, было совершенно нечего. Разве что кто-то, кого она не знает, нащупает ее в темноте.

— Готовы? — крикнул Акко. — Ловим!

Женщины весело завизжали, мужчины принялись шарить в темноте руками.

Я изо всех сил пытался хоть что-нибудь разглядеть.

Сладострастно охнула пойманная женщина.

— Тихо! — прикрикнул Акко.

Рядом со мной шла ожесточенная борьба. Затем женщину повалили на пол. Она отчаянно сопротивлялась, пока удивленный таким поведением мужчина не треснул ее пару раз по голове. Спустя несколько минут она начала стонать от наслаждения. Я вытянул руку и попытался нащупать извивающуюся в грязи девушку. На ее горле оказались шнурки рабыни. Это была либо Тимбл, либо Тистл. Во всяком случае, не Поалу, ибо волосы девушки были распущены, а Поалу завязывала их в узел.

Судя по звукам, попались еще несколько женщин. Неожиданно на меня налетела обнаженная девушка. Не удержавшись, она упала на пол. В следующую секунду я был уже на ней.

Девушка очень быстро поняла, что сопротивляться бесполезно, и задрожала от вожделения.

Когда снова зажгли лампы, я увидел под собой мокрое от пота лицо Барбары. Я уже знал, что это она, по шнуркам на горле и по реакции ее тела.

— Ты овладел своей рабыней, господин! — сказала она. — Ты овладел ею, лишив ее достоинства.

— Ты знала, что это я?

Девушка нежно поцеловала меня в губы.

— С самой первой секунды. Я ведь уже не раз бывала в твоих объятиях. Нет двух мужчин, которые сделали бы это одинаково.

— Наверное, — кивнул я и осмотрелся.

Женщины посмеивались, мужчины тоже. Поалу выбиралась из-под Имнака. Подозреваю, что они схитрили. Тистл-Одри и Арлин смущенно посмотрели на меня, все еще лежа под поймавшими их охотниками.

— Объявляю пир! — провозгласил Акко.

Пойманные женщины должны были обслуживать своих победителей.

Спустя некоторое время игра повторилась. Всего, с перерывами на еду, в нее сыграли пять раз.

Во второй и третий раз мне достались женщины краснокожих охотников. На четвертый я ухватил за шею Одри и швырнул ее на пол. Она была очень хороша. С ней я не торопился. Когда лампы зажгли в пятый раз, подо мной оказалась Арлин.

— Приветствую тебя, бывший агент моих врагов, — произнес я.

— Приветствую тебя, господин, — откликнулась девушка.

— Ты знала, что это я?

— Может ли девушка сказать правду?

— Да.

— Конечно. С самой первой секунды.

— И как же ты меня распознала? — поинтересовался я.

— Неужели ты думаешь, что девушка не узнает прикосновения своего господина? А вот ты меня узнал? — нахально спросила она.

— Конечно, — ответил я.

— По шнуркам на горле?

— Я бы узнал тебя и без них.

— Но как? — настаивала рабыня.

— По тому, как я тебя ощущаю.

— Господин узнает свою рабыню на ощупь, — произнесла Арлин.

— Естественно, — кивнул я.

— Мне казалось, что все невольницы одинаковы, — сказала Арлин.

— Нет, — покачал головой я. — Каждая рабыня неповторима.

— Неужели это возможно? — недоверчиво произнесла девушка.

— Ошейник, — сказал я, — освобождает женщину от всех запретов и снимает с нее все комплексы и ограничения. Попав в рабство, она становится самой собой и получает наконец возможность полностью раскрыть свои способности.

— Ты считаешь, что женщины от природы рабыни?

— Абсолютно и безоговорочно убежден, — твердо заявил я. — Хотя это противоречит тем принципам, в которых тебя воспитывали. Иначе как объяснить то, что многие женщины, на весь мир прославившиеся умом и образованностью, дома становились тайными рабынями своих мужей?

— Не знаю.

— Ты, конечно, не тайная рабыня.

— Нет, — рассмеялась она. — Я безраздельно и открыто принадлежу тебе и буду принадлежать любому, кому ты пожелаешь меня продать или подарить.

Вокруг нас начали собираться люди…

— Ты меня поймал, теперь пришло мое время тебя кормить, — заметила Арлин.

— По-твоему, меня интересует только еда? — насмешливо спросил я, поднимаясь с пола.

— Никогда так о тебе не думала, — улыбнулась рабыня.

Я отвел ее в самый угол чума, где нам никто не мешал, и снова уложил ее в грязь.

— До меня, — прошептала девушка, — ты поймал Тимбл.

— Ну и что? — спросил я.

— Ее ты тоже сразу узнал?

— Конечно.

— А Тистл? Это сучку ты тоже узнал с первого прикосновения?

— С первой же секунды.

— Пусть лучше она не попадается мне на глаза! — воскликнула Арлин.

— Вы друг друга стоите, — усмехнулся я.

— Я ее побью, — сказала рабыня.

— Не уверен, — заметил я. — Тистл — сильная девочка.

— Будет ужасно, если она со мной справится, — нервно заломила руки Арлин. — Я не переживу, если мне придется называть ее госпожой.