Между тем из-под обломков самолета был извлечен труп майора Р. Андерсона и через «Красный крест» передан американской стороне. Уничтожение самолета и гибель летчика стали очередным препятствием к мирному разрешению кризисной ситуации. Похороны Р. Андерсона в США вылились в очередной приступ истерии. За смерть «героя» пресса и общественность требовали возмездия. В тот же день, который в США назвали «черной субботой», на совещании у президента представители комитета начальников штабов предложили нанести по Кубе упреждающий удар с воздуха, а вслед за ним начать вторжение. Однако Дж. Кеннеди запретил бомбардировку Кубы. «После такого шага, — сказал президент, — очень скоро никого из присутствующих на совещании не останется в живых».

Миллионы американцев были охвачены паникой. С прилавков сверкающих универсамов сметалось буквально все. У католических храмов выстраивались длинные очереди. На дверях храмов висели таблички: «Исповедь — круглосуточно», никто не хотел отпускать свою душу на Страшный суд без покаяния.

Вечером того же дня от имени президента послу СССР в США в ультимативной форме было заявлено: «Если советские баллистические ракеты не будут немедленно вывезены с Кубы, США будут вынуждены начать боевые действия против Кубы не позднее начала следующей недели», т. е. 29–30 октября. Президент также заявил, что «во что бы то ни стало хочет избежать войны, но риск военной катастрофы возрастает с каждым часом». Одним словом, для выхода из создавшегося положения оставались не сутки — часы.

Тревогой было охвачено и руководство в Москве, прежде всего Н.С. Хрущев. Рокового сообщения с Кубы ожидали с минуты на минуту. Заседание Президиума ЦК КПСС шло практически непрерывно. К заявлению Дж. Кеннеди в Москве отнеслись с полным вниманием. Решено было немедленно дать положительный ответ, тем более что в обмен на вывоз с Кубы баллистических ракет президент США гарантировал ненападение на Кубу не только Соединенных Штатов, но и их союзников.

Дорога была каждая минута. Ответ Советского правительства прозвучал открытым текстом по радио. В мировой дипломатической практике это был первый случай. Однако Н.С. Хрущев прекрасно понимал — промедление смерти подобно. Вот как звучало обращение Н.С. Хрущева к Дж. Кеннеди, переданное по радио 28 октября 1962 года.

«…Думаю, что можно было бы быстро завершить конфликт и нормализовать положение, и тогда люди вздохнули бы полной грудью, считая, что государственные деятели, которые облечены ответственностью, обладают трезвым умом и сознанием своей ответственности, умением решать сложные вопросы и не доводить дело до военной катастрофы.

Поэтому я вношу предложение: мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность со стороны Советского государства, вывезут свои аналогичные средства с Турции…»

Не замедлил с ответом и президент США:

«Уважаемый господин председатель! Я сразу же отвечаю на Ваше послание от 28 октября, переданное по радио, хотя еще и не получил официального текста, так как придаю огромное значение тому, чтобы действовать быстро в целж разрешения кубинского кризиса.

Я думаю, что Вы и я при той огромной ответственности, которую мы несем за поддержание мира, сознавали, что события приближались к такому положению, когда они могли выйти из-под контроля.

Поэтому я приветствую Ваше послание и считаю его важным вкладом в дело обеспечения мира…»

28 октября Н.С. Хрущев направил письмо и Ф. Кастро, в котором объяснил сложившуюся ситуацию. «…Мы хотели бы по-дружески посоветовать Вам: проявите терпение, выдержку и еще раз выдержку. Конечно, если будет вторжение, то нужно будет отражать его всеми средствами. Но не надо давать себя спровоцировать… когда наметилась ликвидация конфликта, что идет в Вашу пользу, создавая гарантию от вторжения на Кубу…»

Как оценивал ситуацию и действия Советского Союза Ф. Кастро? Решение советского руководства его явно не устраивало.

В своих посланиях Ф. Кастро высказывал несогласие с вывозом ракет, тем более что решение об этом было принято без согласования с ним. В определенной мере его можно понять — на Кубу ракеты ввозились по совместной договоренности Советского Союза и Кубы. Вывозились же они по решению, принятому в одностороннем порядке. Впрочем, можно понять и Москву — мир находился на грани ядерной катастрофы и дорога была каждая минута. О своем решении вывезти ракеты Советский Союз объявил открыто по радио. Времени на согласование его с кубинским руководством просто не было.

Почти сразу после обмена посланиями между президентом США и главой Советского правительства командующий Группой войск на Кубе получил приказ снять боевую готовность и свернуть ракетные части. Поставленные сроки опять были сжатые. Демонтаж, а скорее, ломка стартовых позиций шла полным ходом. Командир ракетной дивизии генерал И.Д. Стаценко сетовал: «То торопили со строительством позиций, а теперь упрекаете, что медленно их разрушаем…».

В это же время И.Д. Стаценко получил приказание Р.Я. Малиновского доложить прибывшему в Гавану генеральному секретарю ООН У Тану о положении дел в дивизии. Указывалось, что доклад должен быть полным: о состоянии дивизии, о ее организации, о количестве завезенных ракетных установок и ракет, о плане их демонтажа и вывоза в Советский Союз.

Американский эсминец сопровождает сухогруз «Волгалес» с ракетами на верхней палубе

Передача истребителей «МиГ-21» кубинским летчикам

Генеральный секретарь ООН У Тан во время визита в Гавану

Ф. Кастро благодарит советских воинов за защиту независимости Кубы

Как вспоминает И.Д. Стаценко, в резиденцию приехали в назначенное время. У Тан прибыл со свитой, в которой находились и военные представители Индии и Швеции. После взаимного представления прошли в небольшой зал заседаний. «Индийский и шведский генералы раскрыли свои увесистые портфели. По всему было видно, включили магнитофоны…»