У Тан поинтересовался впечатлениями от пребывания на Кубе, затем спросил о боевом составе ракетных частей, об инструкциях по поводу вывоза ракет с острова. И.Д. Ста-ценко доложил о демонтаже ракетных позиций и плане вывоза ракет в Советский Союз. Сказал, что всего были завезены 24 установки и 42 ракеты, включая шесть учебных. Планом предусматривалось вывезти ракетные полки до 20 ноября, но все будет зависеть от сосредоточения в портах Кубы транспортов. Получив ответы на все поставленные вопросы, У Тан поблагодарил И.Д. Стаценко за беседу и пожелал счастливого пути на Родину. Индийский и шведский генералы вопросов не задавали, но все усердно записывали.

После переговоров с У Таном 1 ноября по телевидению выступил Ф. Кастро. Он отверг обвинение Кубы в совершении агрессии против кого бы то ни было. «Поэтому, — сказал кубинский лидер, — инспекция вывоза ракет на Кубе и в ее территориальных водах является еще одной попыткой унизить нашу страну. Мы ее не допустим». В своем выступлении Ф. Кастро особенно тепло отозвался о Советском Союзе и советских военных:

«Нужно особенно помнить о том, что во все трудные моменты, когда мы сталкивались с американской, агрессией, мы всегда опирались на дружескую руку Советского Союза. За это мы благодарны ему, и об этом мы должны говорить во весь голос. Советские люди, которых мы видим здесь, сделали для нас очень много. Кроме того, советские военные специалисты, которые были готовы умереть вместе с нами, очень много сделали для обучения и подготовки наших вооруженных сил».

Между тем американская сторона настоятельно требовала инспекции вывоза ракет. Поскольку Куба ее у себя не разрешала, Советский Союз согласился на инспектирование своих судов в открытом море. Американцам заранее сообщалось, на какой транспорт сколько погружено ракет. В открытом море к нему подходили американские военные корабли. Над судном зависали поднятые с них вертолеты. С закрепленных на палубе ракет снимались брезентовые покрытия. Американцы считали ракеты, после чего судно продолжало плавание. Не обходилось и без забавных эпизодов. Как вспоминает капитан одного из судов, «после окончания телесъемки на судно опускается трос со свертком. Что там? Бутылка виски! Янки в письме поздравляют с праздником октября и желают счастливого пути. Подарок без ответа? Это не по-русски! Капитан срочно готовит ответный ход. Быстро находится бутылка водки и икра. Тем же тросом сверток с нашей начинкой поднимается на вертолет. Знай наших!». Так общались русские и американцы после выполнения своего служебного долга.

К началу ноября с Кубы вывезли все ракеты и самолеты «Ил-28». В Советских Вооруженных Силах была снята повышенная боевая готовность. Народы мира вздохнули с облегчением — угроза атомной войны миновала. Постепенно вывозились и другие войска. Какова же судьба нашего дальнейшего военного присутствия на Кубе?

В мае 1963 года по настоятельной просьбе кубинского руководства между Советским Союзом и Республикой Куба было подписано соглашение об оставлении на Кубе символического контингента советских войск — мотострелковой бригады. Ее присутствие на Кубе имело скорее политическое, чем военное значение. На острове Свободы наши солдаты как бы символизировали солидарность советского народа с народом Кубы перед лицом возможной агрессии.

В сентябре 1979 года на VI конференции глав правительств неприсоединившихся государств в Гаване США крайне негативно оценили пребывание советской мотострелковой бригады на Кубе. Советское руководство во главе с Л.И. Брежневым приняло решение преобразовать бригаду в учебный центр по подготовке кубинских военных специалистов. Прошло десять лет, и в 1989 году по решению М.С. Горбачева советский учебный центр был выведен с Кубы. Для кубинских руководителей оба решения оказались совершенно неожиданными. Реагировали они на них резко отрицательно, но что поделаешь, решения были приняты. Единственным советским военным объектом на Кубе после ликвидации учебного центра остался радиотехнический комплекс раннего обнаружения старта баллистических ракет с территории США. Однако в 2002 году был ликвидирован и он. Российских воинских контингентов на острове Свободы не осталось.

Не перейдя, слава Богу, во время Карибского кризиса из «холодного» состояния в «горячее», «холодная война» тем не менее, продолжала набирать обороты. Одной из главных арен ее действий стал Мировой океан. Здесь противостояли друг другу два мощных флота — советский и американский. Каждый из них наращивал свои силы.

Начав в 1960-е годы с первых океанских походов, ВМФ СССР в 1970-е годы перешел к постоянной боевой службе в Мировом океане. Чтобы представить ее масштаб в годы «холодной войны», приведем лишь несколько цифр. Только за второе полугодие 1978 года и зиму 1979 года 120 кораблей и судов из состава боевой службы совершили 13 официальных и 367 деловых заходов в 61 порт 38 государств мира. Вот уж воистину, в море — дома, на берегу — в гостях.

Естественно, одной из главных проблем, с которой прежде всего столкнулся наш флот, стало базирование кораблей в районах боевой службы. Не имея за рубежом ни одной базы, ВМФ СССР при активном участии Министерства иностранных дел начал создавать себе опорные пункты на территориях дружественных государств. Несмотря на существенные различия своих масштабов и возможностей, такие базы получили общее название — Пункты материально-технического обеспечения (ПМТО). В разные годы «холодной войны» советский флот располагал целой сетью зарубежных ПМТО.

Так, в Индийском океане это были базы на острове Дахлак в Красном море (Эфиопия); в Сомалийском порту Барбера в Аденском заливе и на рейде острова Сокотра в Индийском океане (Йемен). В Средиземном море — в портах Александрия, Порт-Саид Матрух и в заливе Селум (Египет); в сирийских портах Латакия и Тартус; в албанском порту Влоре. В Тихом океане — база Камрань (Вьетнам). В Атлантике — Луанда (Ангола). Кроме того, при необходимости ремонт кораблей обеспечивался в Сплите и Тиботе (Югославия), в Бизерте и Сфаксе (Тунис). Несомненно, особую роль для СССР играла Куба с ее портами и аэродромами.

Первой зарубежной базой ВМФ СССР стал албанский порт Влоре. Как член недавно созданного Варшавского блока, Албания в 1958 году предоставила его для базирования бригады советских дизель-электрических подводных лодок. Вслед за подводными лодками в Средиземное море пришли и надводные корабли. Несмотря на отсутствие баз, корабли Северного и Черноморского флотов несли здесь боевую службу практически постоянно. Вместо баз приходилось довольствоваться якорными стоянками, и то в ничейных водах.

В 1967 году после полного разгрома Израилем в шестидневной войне Египта и Сирии все находившиеся в Средиземном море силы ВМФ СССР были объединены в 5-ю Оперативную эскадру.

Вскоре для ее базирования в порядке компенсации и благодарности за политическую и военную поддержку, а также в качестве гарантии своей безопасности от Израиля Египет предоставил Советскому Союзу три места базирования: причал в Александрии, гавань и причал в Порт-Саиде и якорную стоянку в заливе Салум.

Увы, вся система базирования нашего флота в Египте опиралась не на межправительственные соглашения, а лишь на словесную договоренность военных и дипломатов с египетскими властями, подчас за рюмкой водки. «Рюмочная дипломатия» в Египте была в ходу. Тем не менее велись переговоры и на более высоком уровне. В 1970 году египетское правительство подписало соглашение о создании постоянной советской военно-морской базы в порту Матрух. Казалось, наконец, советский флот получит в Средиземном море собственную полноценную базу. Планы были масштабные. Рядом с небольшой мелководной гаванью Матрух находилась защищенная от всех ветров обширная лагуна. Ее и отдавали 5-й эскадре. Однако произошло непредвиденное. В сентябре 1970 года внезапно скончался Г. Нассер. Все планы рухнули в одночасье. Максимум, на что согласилось новое египетское руководство, — это на непродолжительное базирование в Матрухе у доставленных сюда уже плавпричалов гидроавиации.