Тогда я чувствовала себя смелой и даже немного бунтаркой. Люди смотрели на меня по-другому, когда я шла по городу со своим красивым мужем и выпиравшим вперед животом. Этот живот показывал миру, кто я такая на самом деле: взрослая женщина со взрослыми желаниями. Беременность показывала миру, что сделал со мной мой муж, причем с моего разрешения.

«Посмотрите на меня! Вы видите славную маленькую Энджи Дойл? Ха! Теперь вы знаете, на что я способна».

В такие моменты я была невероятно довольна собой, но теперь понимала, что, рискнув выйти замуж за Пола, возможно, совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Я ходила кругами, прижимая ребенка к себе и оглядываясь через плечо, точно преступник, сбежавший из тюрьмы и боявшийся преследователей.

Но кого я боялась? Сову? Лисицу?

Пола?

Заметив в отдалении зигзагообразную крышу дома Сильи, я сориентировалась и, выдохнув с облегчением, решительно зашагала вперед. Дождь усилился. Его капли стучали по желтым, оранжевым и красным листьям, из последних сил цеплявшимся за ветви, делая их похожими на дрожащие осколки разноцветного стекла.

Я вышла на небольшую поляну в самом конце участка, где ожидала обнаружить изображенное на чертежах Генри строение, но не увидела ничего, кроме большого валуна с плоским верхом. Никакой постройки здесь не было. Очевидно, грандиозным планам Генри не суждено было сбыться.

Крепко прижимая к себе Пи Джея, я обвела взглядом покосившиеся надгробия старого кладбища и задумалась о том, что делать дальше.

Дождь полил как из ведра, когда дядя Пол и Руби свернули на Стоун-Бридж-роуд. Руби подумала, что дом выглядит точно таким же, как и всегда. Если бы она ничего не знала о случившемся, то подумала бы, что родители до сих пор там.

Дом определенно не походил на место преступления.

Тети Энджи нигде не было.

– Странно.

Дядя Пол нахмурился и направился в коридор, чтобы заглянуть в обе спальни.

Сняв свитер Шепарда, Руби села за барную стойку и стала ждать. В «птичьей клетке» было очень тихо. Тишину нарушал лишь шум дождя, звук шагов дяди Пола и стук открываемых и закрываемых им дверей. Руби заметила шаль своей бабушки, расстеленную на полу перед камином. На ней были разбросаны пластиковые ложки и миски, с которыми играл малыш. На журнальном столике возле дивана стояла одинокая чашка с кофе.

Кроме этого, все в доме находилось на своих местах.

Вернулся дядя Пол. Руби еще никогда не видела у него такого дикого взгляда. Отодвинув стеклянную дверь, он выбежал на улицу, не говоря ни слова.

Руби наблюдала, как он продирается между мокрыми деревьями и зовет тетю Энджи. В его голосе сквозила такая паника, на которую он, как казалось Руби, был совершенно неспособен.

Я уже собралась вернуться в дом, когда услышала, как Пол выкрикивает мое имя. С отчаянно бьющимся сердцем я решительно двинулась на запад, чтобы обогнуть дом Глассов. Раскаты грома и шум дождя маскировали производимый мною шум, и я мысленно возносила благодарственные молитвы Деве Марии за это прикрытие.

Вскоре я вышла на Стоун-Бридж-роуд и быстро зашагала вверх по дороге. Внезапный звон в кармане заставил меня остановиться и привалиться спиной к широкому стволу дуба, откуда меня было не видно из дома Глассов. Я вытащила звенящий предмет из кармана и поднесла к глазам. Это была связка ключей. Один ключ – от машины – был прикреплен к узкой петле из темно-синей кожи, с одной стороны которой были вытеснены заключенные в восьмиугольник буквы M и G, а с другой – слова «Для производства этого аксессуара использована натуральная английская кожа». Три других ключа – два от дома и еще какой-то маленький непонятного назначения – висели на металлическом кольце с другой стороны.

Я подумала, что это, должно быть, ключи Сильи. В статье Джин Келлерман говорилось, что Силья водила спортивный автомобиль MGA, производимый в Англии. Но откуда в кармане моего пальто взялись ключи Сильи?

Я прижала к носу воротник и принюхалась – от пальто исходил сильный аромат каких-то духов, рукав закрывал мои пальцы почти до самых кончиков, да и в плечах пальто оказалось мне широко.

Должно быть, впопыхах я схватила пальто Сильи. Неужели у нас с ней одинаковые пальто или настолько похожие, что я не заметила разницы? Я содрогнулась всем телом, испытывая неприятные ощущения от того, что надела чужую вещь.

Но почему ключи Сильи лежат в кармане, ведь она оставила автомобиль на железнодорожной станции? Разве она не должна была забрать ключи с собой или хотя бы оставить их в замке зажигания или в бардачке? И откуда они взялись в кармане пальто, которого на ней даже не было в момент побега? Должно быть, это запасная связка.

Я снова опустила их в карман и поспешила к дому Глассов.

Дядя Пол вернулся через несколько минут.

– На улице ее нет, – сказал он, стряхивая с головы дождевые капли. – Не представляю, куда она подевалась. У нее нет привычки сбегать без предупреждения.

Руби только пожала плечами. Откуда ей знать о привычках тети?

В эту минуту входная дверь открылась и в дом вошла тетя Энджи с ребенком на руках. Она промокла насквозь, и Руби заметила у нее в волосах маленькую сломанную веточку. Должно быть, тетя Энджи тоже это заметила, потому что поспешно провела рукой по голове, и веточка упала на пол.

Дядя Пол потянулся к Пи Джею, и тетя Энджи безропотно отдала ему ребенка, сжав губы в тонкую линию. Выражение ее лица напомнило Руби выражение лица матери, с которым та часто смотрела на отца.

– Где ты была? – спросил дядя Пол.

– Я… я вышла прогуляться, чтобы убить время, но потом полил дождь, заставший нас врасплох. – Тетя Энджи открыла шкаф и повесила туда пальто, похожее на одно из тех, что носила мать Руби.

– Что ж, я рад, что вы вернулись, – произнес дядя Пол, сажая ребенка на бабушкину шаль перед камином. – Кто-нибудь голоден? Я съезжу за пиццей.

Руби знала, что тетя и дядя ждут, когда она отправится в свою комнату, но вместо этого опустилась на пол рядом с Пи Джеем и, перебирая пальцами бахрому на шали, подняла глаза на тетю Энджи.

– Эту шаль носила моя бабушка.

– Я не знала. Извини, – ответила тетя Энджи, словно бы пытаясь защититься. – Просто это было первое, что я увидела в шкафу. Ковер достаточно жесткий, а мне хотелось, чтобы Пи Джей сидел на чем-то мягком.

– Все в порядке. Пусть сидит. Приятно видеть, что шалью до сих пор пользуются.

Руби пощекотала Пи Джея бахромой по щеке, отчего тот заливисто рассмеялся, и, наклонившись, вдохнула исходящий от ребенка аромат.

– От него так хорошо пахнет… Как мылом, только еще лучше.