должны быть идентичны, — произнесла Ликардия. — Это же универсальное заклинание, вообще-то. И явно то, что стоит на Слуге, придумано не тем, кто его ставил.

— Твой раб владеет магией? — прямо спросила Эллибероут у Фратера.

— Нет, — ответил Паладин.

— Заклинание, которым Глеб награждает женщин изменено, — заключила драконесса после нескольких минут рассматривания обоих плетений. — Это явно одно и то же заклинание — в основе. Но, если бы это, — она кивнула на золотистую конструкцию, — создавалось магом с нуля под конкретную ситуацию, то оно бы не имело структур, рассчитанных на перекачку магии от раба к хозяину. Это банальный лишний конструкт и лишняя затрата энергии для мага, учитывая его большую сложность. Какая категория была у того, кто его поставил?

— Первая.

— Значит он просто использовал печать плетения, а не создал заклинание сам, — заключила драконесса, развеивая золотистую структуру.

Печать — это артефакт, в который заложено заклинание, рассчитанное на однократное использование.

Применил — и можешь выбросить носитель, он более не пригодится.

— Заклинание Глеба же более интересное, — прокомментировала драконесса. — Взяли стандартное заклинание, убрали из него конструкты полного подчинения, добавили обратные эмуляции, за счет чего имеется свобода воли… Фактически, здесь единственное, что осталось от исходного заклинания — это запрет на прямую угрозу хозяину и косвенные намерения, направленные на смерть господина, да откачка энергии. Для человека она бесполезна — выход магии обычного разумного ничтожно мал…

Что дает понимание, почему так мало энергии у меня было, когда заклинание было на Лаврушке, но больше — когда на Лео.

— Слишком много изменений, — продолжала драконесса, видя, что я уже начинаю кривиться.

Все же пропускать через себя энергию было довольно сложно.

— Раб может тянуть магию из другого источника, но при этом структура оставляет его неподверженным влиянию направленности этих сил, — сказала Эллибероут. — Я закончила, можешь больше не превозмогать.

С облегчением вернул оружие в ножны.

— Мне показалось, или кто-то специально снабдил Глеба таким специфичным заклинанием? — тихо спросила Лаурель.

— Тебе не кажется, милая, — сухо сказала Ликардия. — Я о таком даже не слышала никогда.

— Как и я, — согласился Олегус.

— Не слышала и не видела, — подтвердила вампирша.

— Аналогично, — не остался в стороне Фратер.

Сидящая как мышка рядом с нами Милена, о которой и думать-то забыли, лишь развела руками.

— Я в таком же неведении, как и вы, — сказала она. — Но прежнее заклинание… Оно было более ограничивающим. Я делала только то, что мне говорили. Сейчас же… могу делать все, только не во вред господину.

— Приток магии ощущается? — спросила Эллибероут. — Гарпии, как и другие магические существа черпают энергию из своей души. Но неосознанно. В ее случае это как аромат далекого цветочного поля.

— А для тебя?

— Я как минимум на границах этого поля.

Я помассировал виски.

— Получается, что мы можем привязать Корделию к живому существу не магу, а она будет продолжать получать магию от Аминасифаль?

— И та ничего с этим не сможет сделать, — сказала Эллибероут, усмехнувшись. — По крайней мере пока Корделия не отречется от нее сознательно. А Бог не может отказать в своей магии тому, кого уже привязал к себе. Интересно как и когда Корделия стала служить эльфийской богине.

— Вряд ли она даже подумает о том, чтобы лишить себя сил, — сказала высшая вампирша. — Для нее это так же естественно, как и для всего живого — дышать, слышать. Когда мы встретились, она уже была такой… Немного не в себе. Сколько бы я не пыталась узнать что с ней произошло — не выходило. Магус, по его словам, пробовал пробиваться в ее память, но в разуме у нее все хаотично, а половина жизни — словно отсутствует. Она сильна, но не подчиняется приказам.

— Тогда почему на нее не поставили рабское заклинание? — уточнил я.

— По той же причине, по которой ты не хочешь делать это, — сказала Эллибероут, подобрав под ногами продолговатый камешек и принявшись крутить его в руках, посыпая искрами, срывающимися с пальцев. — Магус и Корделия примерно равны по силам. А, раз она подручная, то ее использование приведет к ослаблению самого твоего знакомого.

Этот клубок интриг становится все более запутанным.

— И давно вы с ней познакомились? — спросил Фратер, посмотрев на высшую вампиршу.

— Достаточно, — недружелюбно обрезала она. — Но ни годы, ни служба Магусу ее не изменили. В бою она опасна на все свои три категории, а вне его — словно подросток.

Нет, девчонка, конечно приставучая и явно со сдвигом по фазе, но она же с нами.

И уже за одно то, что с ней это сделала Аминасифаль, последняя заслуживает «Пожиратель Душ» в свою грудь.

И, скорее всего через желудок.

— Теперь осталось только выбрать жертву, — усмехнулся я. — И придумать как наложить заклинание тому, кто не является…

— Лови, — хлопнув ладонями, почувствовал, что внутри них что-то есть. — Хм… Реакция есть. Кажется, эльфийке случайная беременность не светит.

Лаурель залилась краской, а невозмутимая Эллибероут флегматично посмотрела на меня, когда я разглядел что она мне бросила.

Камень, а именно галька, оказался покрыт рунами.

И провалиться мне под землю, если эти тонкие линии, ромбики и кружочки не то, о чем я подумал.

— Печать?

— Она самая. Просто представь заклинание и перемести его в камень. Желательно воспользоваться им быстрее, так как крепость у него никакая — я не в том состоянии, чтобы проявлять чудеса драконьей артефакторики.

— И… как его активировать? — поинтересовался я, после того как последовал ее совету.

Ничего сложного.

Стоило только представить заклинание, используя Магию Теней — и оно тут же хлынуло в печать.

Вот только последняя в магическом зрении уже начала трескаться.

Ну да, не просто так материалы для артефактов используют высочайшего качества и только после длительной подготовки.

— Раб должен капнуть кровью на печать, а будущий хозяин — ее раздавить, — подсказал Фратер. — В этот момент у них должен быть зрительный контакт.

Опытный товарищ, да…

— Ну, кто с душой и желает себе магичку в рабство? — поинтересовался я.

Желающих не нашлось.

Ну хорошо.

Я делаю это сам.

— Корделия, солнышко, — позвал я магичку, не оглядываясь на костер. — Иди-ка сюда, милая. Я исполню твое потаенное желание.

А в следующую секунд отпрянул, так как рыжая появилась буквально из воздуха прямо передо мной.

— Твою мать! — вырвалось у меня. — Не делай так больше!

— Как? Вы ж сами позвали, — заморгала глазами та, откусив хлеб от все той же краюхи, с которой недавно приставала к нам. Потом протянула ее мне. — Глебушек хочет хлебушка?

Со стороны мох соратников раздались смешки.

И один «персонаж» смеялся громче других.

— Господин, — утирая слезы обратился ко