В конце концов, если этот отшельник-генерал – нормальный мужик и ляжет на сердце, да она ж к нему в его тайгу унесется так, что никакой ветер не догонит, никакая общественная служба не остановит… Вот и весь сказ…

Катя поставила будильник на пять вечера и, сняв аккуратно платье, которое ей и самой очень нравилось, сложила его, чтобы убрать в пакет и в дорожную сумку. Сказал, тому его другу должно понравиться? Так платье или она в нем? А что? Разве мы так уж и плохи?

Она подошла к зеркалу, критически оглядела себя и так, и этак, и удовлетворенно кивнула: действительно, а что скажет? Если мужик – не дурак, он не заснет, нет… А там посмотрим еще, кто – кого… Что-то свербело душу, словно ожидание теперь уже становилось невмоготу… Ну-ну, разгулялась! Какое еще там ожидание! Терпи! Скоро уже… может, и судьба решится, кто знает?…

Будильник разбудил, и, проснувшись, Катя почувствовала себя совершенно отдохнувшей. Будто и не пила ничего. Наоборот, теперь захотелось чего-то бодрящего. Но кофе надо будет выпить позже, если они полетят сегодня. Ну, а если завтра, так он позвонит…

На минутку, словно оглушила неожиданная мысль. Впрочем, не такая уж и неожиданная. А, может, послать все к чертям? Позвонить этому Турецкому, есть же его мобильный телефон, и сказать: брось все, приезжай, не нужны мне твои генералы. Иди ко мне, а потом улетай из моей жизни! Или не торопиться? Уж очень у него уверенный вид был… Мужики ведь народ такой, что им иногда и верить надо…

Решить проблему своего недельного отпуска ей труда не составило. Просто попросила оформить задним числом, когда вернется. Устала, голова болит. А сыщики – на связи, за их работу беспокоиться не надо. Вот и все. И деньги есть, нет нужды в благодеяниях. Вот если бы он у нее остался, тогда другое дело, тогда вроде как благодарность от него… Нет, все не то!..

А интересно будет Майке шепнуть на ушко: на-ка, бери, пользуйся, от себя с кровью отрываю! Что скажет?… Нет, Майка – другая. Она – строгая. Если только втюхается, как с ее Ленчиком когда-то было. А как в Сашу – она впервые сейчас про себя назвала его так – не втюхаться?

Как же долго он не звонит!.. Неужели сорвется?… Помолиться, что ли?…

Звонок раздался около девяти вечера.

– Ты готова? – сухим, деловитым тоном спросил Турецкий.

Катя с трудом проглотила комок в горле.

– Да… в общем…

– А – в частности? – она поняла, что он улыбается.

– Ну тебя к черту! – закричала она. – Измучил всю!

– Это только начало, – засмеялся он. – Готовься к худшему.

– Господи, к чему ж еще-то?

– К долгим мучениям, Катюша, – притворно вздохнул он, а ей сразу так тепло стало, даже жарко, будто он со всей страстью обнял ее, да так, что дух – вон!

– Поднимись, хоть чашку кофе выпей.

– С удовольствием…

Давно она так не ждала. Чего? Так ведь сама судьба сейчас поднимется на лифте. Посмотрит, оценит ее дорогой костюм, – одно название, что дорожный, а он – от самого Версаче! Не баран чихал, как заметила по поводу этой покупки Галка Князева, ревнивица. Что б она, интересно, сказала сейчас, если б узнала, какое Катя путешествие себе выбрала? Да удавилась бы от зависти. Почернела и удавилась… Фу, ужас какой! Нельзя так думать о человеке. Говорят же, что дурные мысли однажды сбываются… Нет, нет и нет!

…Турецкий не торопился. Времени было с запасом. Самолет улетал из Домодедова в час ночи. Билеты оставили в кассе аэропорта по телефонному звонку Меркулова. Костя очень удивился, когда узнал, что билетов требуется два. Но еще больше пришел в негодование, когда узнал, что с Саней летит будущая невеста Грязнова. На такой шаг Турецкий решился по необходимости: билетов не было на ближайшие два дня. Терять столько времени Александр Борисович был не намерен и поставил условие: или – или. И Костя сник. Впрочем, так обычно и бывало, – ершится, шумит, а потом машет безнадежно рукой.

А чтоб Костя даже случайно не стал предателем, Турецкий решил «раскрыться» перед Иркой. В самом шутливом тоне рассказал ей о встрече с «комитетскими дамами», одна из которых, оказывается, имела личные контакты в Чите – подруга из этих злобных правозащитниц. Посоветовались в «Глории» и решили рискнуть. А туда, кстати, возможно, и Славка прилетит, которого Саша мечтал вернуть в Москву. Вот, и станет эта дамочка для него вроде как наживкой.

– Значит, она молода и красива? – немедленно ревниво отреагировала Ирка. – Турецкий – ты козел!

Он искренне расхохотался. И кинул наживку жене, заранее зная, что все равно не клюнет. Ирка, конечно, не снизойдет до такой проверки.

– Если хочешь, проводи меня. В смысле, нас. Самолет в час ночи.

– Что я, сумасшедшая?! – возмутилась она.

– Ну, ладно, во-первых, она не молода. За пятьдесят, так мне кажется. А насчет красоты? Тут вопрос. Вообще-то, – он совершенно по-свински заухмылялся. – Вячеслав Иванович, насколько помнится, был всегда любителем несколько монументальных форм…

Мысленно попросил прощения у Катюши, но иначе было нельзя. И Ирка успокоилась. То есть сделала вид, что успокоилась – за него, а не за себя. Ничего, Славка потом позвонит, оправдает друга…

Когда она спросила его, что он возьмет с собой, он беспечно ответил:

– Иришка, посмотри сама, что тебе кажется нужным, то и положи. А свою бритву и прочее, я сам кину. Мне практически ничего не надо. Даже строгого костюма, я ведь официальных встреч проводить не собираюсь. Что-нибудь попроще, полегче, ты – умница, сама знаешь…

Вот так…

Оно, конечно, подозрение-то осталось, она, вообще, не любила его командировок. Если что-нибудь не случалось – огнестрельного, то все равно неприятности всякого рода он «на хвосте» обычно привозил. Так какая же радость? Но на этот раз их не ожидалось, поскольку с криминалитетом дела он не собирался иметь, и это Ирину успокоило.

Ну, вот, а потом был Костя. Точнее, вопрос с билетами. И теперь Турецкий был свободен, в буквальном смысле, как ветер. И даже приглашение выпить чашку кофе у Кати воспринял, шутя: с удовольствием!

И прибавил газку: нельзя, чтоб женщина долго ждала.

Увидел, что она, конечно, нервничает, но по вполне понятной причине. Он же столько уже наговорил, да такого, что честной женщине сходу и не разобраться. Ничего, главное, торопиться не надо…

А вот костюм! О-о! Нет слов! Высокая оценка ее вкуса немного успокоило Катюшино волнение.

Однако когда кофе был выпит, а времени оставалось больше, чем требовалось, Турецкий вдруг заметил прежний, утренний, так сказать, отблеск в ее глазах. Неужто вернулась к старой теме? Черт возьми, неужели его логика так и не подействовала?! Да нет же, совсем он не против, но зачем? Сама ж потом станет чувствовать себя неудобно, неловко…

Нет, понять и ее, конечно, можно: что там, за горизонтом, знает пока только он, а не она, а то, что тут, рядом, уже никаких сомнений у нее не вызывает. И, вполне возможно, женщина просто истосковалась в одиночестве. Им ведь тяжелее, чем мужикам.