«Да этот старик совсем сумасшедший! – подумал Конрад, невольно отодвинувшись от хозяина. – Правду говорил Петер…»

– Впрочем, это не так уж важно. – Граф отбросил свои воспоминания и продолжил: – Важно то, что мы, мой молодой друг, – родственники, и я вспомнил о вас, когда почувствовал, что земная жизнь стала для меня слишком тягостной. Важно еще и то, что я не могу покинуть этот мир, пока не передам кому-то, кого посчитаю достойным, то сокровище, которое берегу многие и многие годы…

«Точно, сумасшедший!» – окончательно уверился Конрад.

– Я привез это из дальних земель, – продолжал граф. – Из великого города Константинополя…

– Но Константинополь уже почти двести лет как захвачен турками! – воскликнул юноша.

– Ах, это было гораздо раньше! – отмахнулся граф. – Я был там вместе с крестоносным воинством под командой славного Балдуина Фландрского. Тогда мы взяли Константинополь штурмом и основали в нем Латинское королевство…

– Как хотите, господин мой, но вы заговариваетесь! – не выдержал Конрад. – То было самое малое пятьсот лет назад, в году тысяча двести четвертом от Рождества Христова…

– Да, это было давно, – согласился граф. – Впрочем, для начала советую вам взглянуть на это сокровище…

Он снова хлопнул в ладоши.

В комнату вошел привратник и молча замер у дверей, ожидая приказаний.

– Робер, принеси мою шкатулку! – приказал граф.

Старый привратник с низким поклоном удалился и через короткое время вернулся, неся темную шкатулку, обитую широкими железными полосами. Он водрузил шкатулку на стол перед графом и безмолвно удалился.

Старый граф возложил на шкатулку иссохшие руки и замер, прикрыв незрячие глаза. Его древнее лицо застыло и, кажется, даже немного порозовело, как будто из шкатулки в него пролилась незримая таинственная сила. Он сидел так довольно долго, чуть заметно шевеля узкими сухими губами, как будто беззвучно разговаривал со шкатулкой или ее содержимым.

Конрад не смел прервать этот безмолвный разговор, не смел нарушить воцарившуюся в зале тишину. Он смотрел на старика и с каждым мгновением все больше проникался верой в его слова, верой в его удивительную миссию.

Вдруг в камине с громким треском раскололось пылающее полено.

Резкий звук разрушил таинственную тишину и пробудил старого графа. Он провел руками по крышке шкатулки, словно лаская ее, – и крышка с сухим щелчком откинулась.

Внутри шкатулка была обита черным бархатом. На бархате покоились три кольца из странного, тускло переливающегося металла.

Одно из колец напоминало свернувшегося зверька, другое – веточку колючего кустарника, третье, самое удивительное, казалось не выкованным из металла, а отлитым из вечно струящейся воды. Казалось, что оно непрерывно струится и переливается, находится в покое и в то же время в непрерывном движении.

– Что это за кольца, господин мой? – спросил Конрад, едва разлепив пересохшие от волнения губы.

Граф не отвечал, он словно чего-то ждал, запрокинув морщинистое лицо, на котором играли тусклые отсветы пламени.

И тогда Конрад нерешительно, с удивившей его самого робостью протянул руку к шкатулке и сам не заметил, как кольца оказались на его пальцах. Зверек свернулся на безымянном пальце, веточка – на среднем, струящаяся вода – на указательном…

– Свершилось! – радостно прошелестел голос старого графа. – Древние кольца нашли себе нового хозяина, нового хранителя! Отныне забота о них возложена на тебя, Конрад фон Брасс унд Воринг! Я смогу, наконец, обрести вечный покой в семейном склепе графов де Брасси, смогу упокоиться с миром…

Граф на мгновение умолк, опустив веки, но тут же продолжил тихо и взволнованно:

– Только помни, мой друг: эти кольца дают своему владельцу большую, удивительную власть, но этой властью нельзя злоупотреблять. И еще: кольца выкованы одной рукой, они – как родные братья, каждое из них владеет большой силой, но когда они вместе – сила их умножается многократно… Главное же, чтобы они не попали в руки служителей тьмы, тех, кто охотится за ними с глубокой древности.

– Но позвольте, господин мой… – попытался возразить молодой дворянин. – Я направлялся к графу Тулузскому, чтобы поступить к нему на службу…

– Вы уже поступили на службу, мой молодой друг. Поступили на службу к государю более знатному и могущественному, чем граф Тулузский, более могущественному, чем любой из королей и герцогов нашего мира. Если вы думаете о плате за свою службу – можете не сомневаться: сей государь щедро платит за верную службу, вы не останетесь внакладе. Да и я хочу вознаградить вас за ту доброту и честность, которую вижу в ваших глазах…

Граф опять хлопнул в ладоши и, когда в дверях появился его единственный слуга, приказал ему что-то на незнакомом Конраду восточном языке.

Слуга склонился и исчез, а через несколько минут снова появился, с другой шкатулкой. Эта шкатулка была больше и тяжелее первой, графский слуга нес ее с заметным трудом. Изготовлена она была из красной меди, украшенной жемчугом и перламутром.

– Примите этот небольшой дар, мой молодой друг, – прошелестел граф, указывая на ларец. – Это все, чем я могу вас вознаградить…

– Но, государь мой, я ничем не заслужил вашу щедрость! – запротестовал Конрад. – Я не могу принять ваш дар…

– Не спорьте, друг мой! Мне осталось жить совсем немного, и у меня нет наследников, так что не лишайте меня последнего удовольствия – удовольствия по собственному разумению распорядиться своим добром! А сейчас позвольте пожелать вам приятных снов: я утомился и нуждаюсь в непродолжительном отдыхе…

С этими словами граф вытянулся в своем кресле и закрыл незрячие глаза.

Конрад не посмел нарушить его покой и пошел вслед за слугой графа в отведенную ему комнату.

Комната была скромной, но достаточно удобной, постель – мягкой, впрочем, Конрад так устал, что заснул бы и на камнях.

В этот день майор Ленская пришла на работу немного позже обычного: утром у нее сильно разыгрался радикулит, и она с трудом смогла одеться и выползти из дому. И то только потому, что соседка принесла обезболивающий пластырь, который полагалось наклеить на поясницу. Пластырь прилепился к коже, было очень противно и липко, но боль отступила.

Первое, что сделала майор Ленская, войдя в свой кабинет, – вызвала Николая и строго спросила его:

– Ответ из лаборатории готов?

– Я им вчера сказал, что это срочно и что результаты должны быть к утру…

– Я тебя не про сложности в работе спрашиваю! – оборвала его Ленская и мучительно поморщилась, потирая поясницу. – Я тебя спрашиваю, готов ли ответ!

– Должен быть готов…

Ленская хотела устроить помощнику разнос, но в это время ее вызвали к начальству. И пришлось самой вытерпеть неприятный разговор. И вовсе не по поводу убийства в Эрмитаже, хотя там тоже не обошлось без сложностей.