Несмотря на это, она не сводила со Старыгина глаз, причем разглядывала его обувь.

Дмитрий Алексеевич тоже опустил глаза, чтобы понять, чем ее так заинтересовали его ботинки.

Ботинки были самые обычные, зимние – высокие, на меху и на толстой ребристой подошве. Похоже, что Ленская осталась этими ботинками недовольна.

– Значит, живете здесь! – проговорила она, осторожно выпрямившись. – И давно?

– Очень давно, лет тридцать…

– А вы знаете человека по фамилии Смоленский? Василий Никитич Смоленский, фотограф… Он тоже проживает в этом доме.

– Ну как же, – Старыгин кивнул. – Василий Никитич – приятный, воспитанный человек… Он не просто фотограф, он настоящий художник! У него здесь мастерская…

– Вот-вот! – Ленская почему-то еще больше оживилась. – Именно, мастерская. А вы у него в мастерской часто бываете? Последний раз когда заходили?

– Да я у него ни разу не был. Он меня приглашал, но я, честно говоря, не люблю фотографироваться.

– Не любите? – Ленская прищурилась. – А почему не любите?

– Ну, я не кинозвезда, и вообще…

– Не совсем вразумительный ответ! – Ленская зябко поежилась, достала мятый платок и высморкалась.

– У вас есть еще вопросы? – нетерпеливо спросил Старыгин. – Погода не такая хорошая, чтобы беседовать на улице… Тем более что вы, кажется, уже простужены… И со спиной проблемы, надуло, что ли?

– Мы не беседуем, – сухо возразила Ленская. – Я выясняю важные для следствия вопросы. Или вы предпочитаете, чтобы я вызвала вас повесткой к себе в кабинет?

– Да нет, не предпочитаю… – уныло проговорил Дмитрий Алексеевич и виновато взглянул на Марину – мол, видите, какая настырная особа попалась!

Марина в ответ загадочно улыбнулась.

– Ладно, последний вопрос – и я вас не буду задерживать, – смилостивилась Ленская. – Вам приходилось бывать в Восточном Средиземноморье? Конкретно – в Израиле, в Иордании или в Ливане?

– В Ливане и в Иордании не был ни разу, – честно признался Дмитрий Алексеевич. – А в Израиль ездил несколько лет назад, занимался реставрацией одной старинной иконы в православном монастыре Марии Магдалины.

– Несколько лет назад? – разочарованно повторила Ленская. – А в этом году, значит, не были?

– Не был.

– Ну ладно, мы это проверим! – Майор снова пристально взглянула на ботинки Старыгина и наконец проговорила: – Ладно, можете идти… Но пока попрошу вас никуда не уезжать из города.

– Да я, в общем-то, и не собирался! – ответил Старыгин и зашагал к своей машине, поддерживая Марину за локоть.

А майор Ленская брела к подъезду, выбирая места посуше, и в голове ее выстраивались и рушились логические построения, красивые и ненадежные, как карточные домики.

То, что этот Старыгин живет в одном доме с фотографом Смоленским, – очень подозрительно. Конечно, это может быть и простым совпадением, но многолетний опыт следственной работы говорил Ленской, что таких совпадений не бывает. Человек работает в Эрмитаже, где произошло убийство, одним из первых появляется на месте преступления – и оказывается, что он живет в том же доме, где находится мастерская единственного фотографа, использующего старинную технологию фотографии. То есть, фактически, в единственном месте, где можно найти бромистое серебро, которое убийца оставил на полу в кабинете…

Правда, он утверждает, что не бывал в мастерской Смоленского – но это всего лишь слова…

С другой стороны, внешне он подходит под параметры убийцы: среднего роста, и размер обуви примерно сорок третий… впрочем, под такие параметры подойдет каждый второй…

Далее, ботинки на нем зимние, на грубой толстой подошве, а на месте преступления она нашла отпечатки изящных модных ботинок с острыми носами. Впрочем, это как раз ничего не доказывает, сменил обувь – и все. Зато гораздо важнее другое. Старыгин утверждает, что в последнее время не был в Израиле или Иордании, а на ботинках убийцы были споры произрастающих там растений.

Может быть, Старыгин и соврал, но вот это проверить легко, достаточно послать запрос в пограничную службу или даже просто проверить его заграничный паспорт, ведь там отмечены все поездки.

И вот если выяснится, что он соврал Ленской, что он недавно был в тех местах, – тут уж станет понятно, что он главный подозреваемый…

Мастерская фотографа располагалась в первом этаже старого дома. Дом был окружен лесами, и Ленская не сразу заметила вывеску.

На медной табличке старинным шрифтом с виньетками и завитушками было написано: «Фотограф-художник В. Н. Смоленский. Изготовление дагеротипов и художественных фотопортретов».

Ленская взглянула на своего ассистента, и Николай надавил на кнопку звонка.

Кнопка тоже была старинная, медная, с надписью: «Прошу повернуть». Но вместо прежней плоской ручки, которую поворачивали посетители сто лет назад, внутри медной чашечки располагался обычный пластмассовый кружочек, и за дверью раздалась трель вполне современного электрического звонка.

– Иду, иду, – проскрипел старческий голос, и дверь открылась.

На пороге стоял аккуратный, чистенький старичок в бархатной домашней куртке и галстуке-бабочке. На носу у старичка были низко съехавшие круглые очки. Взглянув поверх этих очков на посетителей, хозяин со старомодной вежливостью проговорил:

– Прошу вас, господа, проходите! Рад приветствовать вас в своей мастерской!

– Вы – Василий Никитич Смоленский? – на всякий случай уточнила Ленская.

– Да, это я! – гордо подтвердил старичок и даже как-то забавно шаркнул ножкой. – А кто вам меня рекомендовал?

Майор Ленская разглядывала престарелого фотографа с явным разочарованием.

Василий Никитич никак не подходил на роль таинственного убийцы.

Он и ростом был гораздо меньше того – вряд ли больше ста шестидесяти сантиметров, а уж обувь… Фотограф носил удивительно маленькие ботиночки, явно купленные в отделе детской обуви.

И даже не это главное.

Старичок явно не смог бы убить Тизенгаузена неизвестным тяжелым предметом и уж, во всяком случае, не сумел бы отодвинуть от стены неподъемный старинный шкаф!

Выходит, все зря? На этот раз майор вытянула пустой номер?

– Так кто же вам меня рекомендовал? – повторил фотограф. – Впрочем, это не так уж важно. Гораздо важнее то, что вы ко мне пришли, а это значит – у вас есть вкус! Вы предпочитаете настоящие художественные фотографии современному глянцевому ширпотребу…

Он подхватил Ленскую под руку и повел в глубину ателье, разглядывая ее лицо и приговаривая:

– Какое хорошее лицо! Конечно, нужно будет немного подсветить лампами накаливания, но в целом все должно получиться идеально… Ваша внешность необычно подходит для дагеротипии!