Вид у нее был уже вполне бодрый, карие глаза светились радостью, а у стены, вытянув ножищи, сидел… целый и невредимый базилевс! Бледноватый, конечно, но абсолютно здоровый.

— Тебе это удалось?! — не поверил своим глазам Васенька, входя за напарником и отжимая внутренний рычаг. — Зайка, что бы мы без тебя делали?

— Серенький говорит, что жили бы спокойно…

— Балда, — ласково сказал Грэй, потрепав ее по макушке. — Вот, держи-ка, мы поесть принесли.

— Ой, как пахнет! Пицца? С сыром… Как много! Мы же столько не съедим!

— Сумлеваюсь… — прочавкал Чайников, вонзая зубы в румяный бок горячей лепешки. — Я вот лично до того голодный, что аж волосы стынут в жилах и ноги сжимаются в кулаки… Вон те две коробки, что побольше, Гиппокриту отдай. Он здоровый, как слон… Ваше величество, неча мордалите воротить! Ешьте давайте!

— По правилам, — начал царь, с завистью глядя на жующую троицу, — на трапезе должно присутствовать не менее… А-а, пропади оно пропадом! Что я теперь, помереть должен?!

Коробки упали на пол, а их содержимое, источая аромат мяса и специй, начало со страшной самолетной скоростью исчезать в желудке изголодавшегося базилевса… Напарники подмигнули друг другу. Грэй отвинтил колпачок термоса:

— Кофе?

— А что это? — отвлекся от нарушения древних правил Гиппокрит.

— Это — вещь! — со знанием дела ответил Васенька. — Не бойся, не алкогольное… Морган, птенчик, тебе там молоко. Я, конечно, хотел пива взять, так ведь этот трезвенник все мои добрые намерения на раз убил.

— На улице холод собачий, а ты…

— Ничто так не согревает душу, как холодное пиво! — заявил системщик, сыто икнув и вытирая пальцы о мятую коробку из-под пиццы. — Что б ты понимал…

— Пенящаяся пакость из полусгнившего солода, — поморщился наемник. — Меня даже от запаха воротит.

— А кто тебя просит его нюхать?! Его пить нужно… И вообще, запомни, напарник, — кто не любит пиво, тот не любит Родину!

— У меня нет родины, — отрезал Грэй. — Поэтому в моем присутствии о выпивке даже и не заикайся, понял?

— Скучно с тобой. — Васенька отхлебнул кофе и протянул термос Гиппокриту.

— Зато мне с вами весело…

Базилевс с опаской попробовал черный дымящийся напиток, скорчил гримасу и помотал головой:

— Нет уж, мудрец, дрянь эту горькую ты сам пей! Не по душе она мне. Морган, если молока оставишь, благодарен буду!

— Держите. — Девочка облизнула белые «усы» над верхней губой. — Оно теплое.

— Спасибо. — Два глотка — и термос опустел. — Эх, хорошо. А мы еще не в Спарте?

— Боюсь, с этим некоторые трудности, — ответил Грэй, отодвигая мусор в угол кабины. — Очень хорошо, что вы пришли в себя, ваше величество. Чем больше голов будет думать, тем лучше. Тринадцатый, изложи нашу проблему.

Василий поднялся, принял гордую и воинственную позу враскоряку и начал:

— Итак! Новость номер раз…

Морган перебралась поближе к наемнику и потеребила его за руку:

— Серенький, можно тебя спросить?

Он повернул голову.

— Когда мы… Если мы доберемся до этого вашего бункера, что с вами будет?

— Не знаю. Надеюсь, ничего плохого. — На самом деле он был в этом совершенно не уверен. Что там может быть хорошего?! Ну разве что удастся все-таки начистить физиономию Председателю…

— А что будет со мной?

Грэй не ответил. Откуда ему это знать? Если все кончится благополучно, ее, наверное, оставят в бункере. Обучат чему-нибудь, не отправлять же ребенка обратно в шестую реальность? Чип вынут, и у КСН появится новый работник. «А я уйду?» — внезапно подумал он, и ему эта мысль не понравилась. Наемник порылся в кармане штанов и вынул договор. Столько лет хотел от него избавиться, а сейчас… В крайнем случае Секретарь ведь может позволить ему остаться. Более того, он уже это предлагал, где-то с год назад, но тогда Грэй отказался. Ему это было не нужно. Вопрос в том: нужно ли теперь?

— Это что, серенький?

— Если интересно, на, прочти. — Он отдал девочке желтоватый лист, пристальным взглядом следя за выражением ее лица. Она прочитала. Наморщила лоб. Прочитала еще раз.

Сейчас сделает большие глаза и спросит: «Волк?!» Реакция всегда одна и та же… Грэй отвернулся, стараясь думать о чем-нибудь другом. Васенька распинался перед Гиппокритом, размахивая руками и брызжа слюной. Определенно в нем пропал оратор с большим будущим.

— Серенький!

Ну вот. Осознала.

— Серенький, ты что… ты что, уйдешь?!

— А? — Он моргнул.

— Тут написано, — она обличающе ткнула пальцем в черные строчки, — что ты работаешь в каэсэн только до две тысячи десятого года! Вася мне сказал, что это ваше время?

— Правильно сказал.

— Значит, мы туда приедем и ты нас бросишь?!

Честно говоря, такой реакции наемник не ожидал, поэтому не сразу сообразил, что тут можно ответить…

— Там, куда ты уйдешь, тебя кто-то ждет? — снова спросила она.

Грэй криво усмехнулся:

— Ждет. Пуля в лоб.

— И… и пуля в лоб лучше, чем я?! — возмущенно выпалила девочка, краснея как флаг СССР.

Вася с Гиппокритом удивленно обернулись.

— Морган… — опешил Грэй.

— Нет, ты мне скажи! Ты скажи, лучше, да?!

— Нет, но…

— А тогда зачем?! Что мы тебе такого сделали?!

— Да ничего вы мне не сделали. Просто… Морган, только не надо плакать! Морган, ну пожалуйста. Ну я же попросил. Ну… черт возьми, если ты так хочешь, я продлю этот клятый контракт. Как вернемся, так сразу пойду к Секретарю и продлю! Ну хватит, а?

— Обещаешь? — хлюпая носом, переспросила она.

— Обещаю! Все?

— Угу… — Девочка улыбнулась сквозь слезы.

Грэй перевел дух и, сунув договор обратно в карман, обернулся на притихших товарищей. Брови его взлетели кверху:

— А это еще что за новости? Гиппокрит, ну я понимаю — Васька, а вы-то чего нюни распустили?

— Больно душещипательно… — отозвался царь, утирая слезу грязным полотенцем и сочувственно похлопывая по плечу не к месту проникшегося трогательностью момента системщика. Наемник раздраженно поморщился:

— Прекратите… Васька, кончай слезоразлив! — Он посмотрел на часы. — Уже почти четыре утра, а встреча с итальянцами, будь она неладна, в десять. Тебе это ни о чем не говорит?

Васенька взял себя в руки, громко высморкался в клетчатый платок и сказал:

— Ладно… Ваше величество, вы как себя чувствуете? Спину не ломит, резей в желудке не наблюдается?