— Да вроде бы нет. — Базилевс вдумчиво ощупал себя со всех сторон и радостно доложил: — Хоть сейчас в бой! А что, надо?!

— Нет, я, конечно, надеюсь, что все обойдется мирными переговорами типа саммита большой восьмерки, но ведь случаи всякие бывают… Морган, лапушка, ты его гарантированно вылечила?

— Фирма веников не вяжет! — задрала нос девчонка и, поймав ироничный взгляд Грэя, поспешно добавила: — По крайней мере, Голос сказал, что все в порядке. Я правду говорю, серенький.

— Верю, — улыбнулся он и посмотрел на остальных. — Ну что, мафия, приглашаю к обсуждению! Тринадцатый, ты у нас за Эйнштейна, вот и давай разглагольствуй. Я весь внимание.

Васенька поскреб в затылке, возвел ясны оченьки к потолку кабины и после минутной паузы сказал:

— Ага!

— Величайшая мысль…

— Ты, Грэй, пока что помолчи. И лучше посчитай, сколько денег в кошельке, что мы с тобой у этого блатного Винни-Пуха позаимствовали?

Наемник пожал плечами и, открыв бумажник, зашуршал банкнотами.

— Двести восемьдесят четыре доллара и пять центов, — сообщил он. — На поминки как раз хватает.

— Твой черный юмор здесь совершенно неуместен! — высокопарно фыркнул системщик. — Во сколько, интересно, в Чикаго магазины открываются? Надо бы костюмчик прикупить.

— Кому? — заулыбалась девочка.

— И не мечтай. У тебя своих девать некуда… Главному авторитету, то бишь мне!

— Тебе? — хмыкнул наемник. — Да какой из тебя авторитет? Без слез не взглянешь.

— Но-но! Главное — не форма, главное — содержание! Вот ты по фене ботаешь?

— Нет.

— От армии когда-нибудь отмазывался?

— Нет.

— С директорами по техобеспечению ругался?

— Нет.

— Вот видишь. Стало быть — ты не подходишь. Гиппокрит, извиняюсь, вообще грек древний, и что такое российский бандитизм, даже представить себе не может… А про Морган я лучше промолчу! Есть еще кандидатуры?

— Нет, — склонил голову Грэй.

— Значит, решили! — потер руки Чайников. — Поэтому сейчас садимся в кружок и записываем за мной. У каждого будет своя роль…

— Тринадцатый, а ты уверен, что все делаешь правильно?

— В себе я уверен всегда! — выпрямился Васенька. — А вот в вас — не особенно… Морган, птенчик, сядь в сторонку, для тебя у меня будет особенное задание.

— Важное?

— Очень! — кивнул системщик, ничуть не кривя душой. Весь успех операции был в руках юной визажистки. — А теперь, други, оупен ё уши. Диктую…

В десять двадцать пять утра по чикагскому времени швейцар одной из крупнейших гостиниц города почтительно распахнул двери перед компанией из четырех человек. Компания прибыла на отполированном черном «роллс-ройсе» и вид имела весьма многозначительный. Впереди вышагивал молодой и очень загорелый человек с прилизанными волосами, в дорогом (на это у швейцара глаз был наметанный) костюме, лакированных итальянских туфлях и с жемчужной булавкой в галстуке. Под руку он вел девушку экзотического вида в небрежно наброшенной на плечи норковой накидке (швейцар оценил качество меха и на всякий случай поклонился). Следом за парочкой нога в ногу вышагивала охрана — два крепких амбала в кожаных куртках, золотых цепях и темных очках. Физиономии последних не внушали швейцару никакого доверия, но он был предупрежден о сегодняшней встрече двух «семей», поэтому изобразил на лице профессионально радушную улыбку и всех впустил. «Если бы не телохранители, в жизни бы не подумал, что русские, — промелькнуло у него в голове. — Такие приличные люди!»

— Голубчик, — лениво поинтересовался Васенька, поглаживая булавку на галстуке так, чтобы свет от большой люстры в холле выгодно падал на золотую печатку с увесистым бриллиантом. — Где тут у вас Зеленая гостиная?

— Вас проводят. — Солитер швейцар оценил в полной мере. — Джонни! Покажи господам, куда пройти!

Мальчишка в униформе, беспрерывно улыбаясь, вынырнул из-за стойки регистратора:

— Будьте любезны за мной!

Господа удалились. Швейцар проводил их взглядом и поправил китель. На чай не дали. Точно русские…

Зеленый зал представлял собой небольшое помещение с бархатными, наглухо задернутыми портьерами болотного цвета, длинным столом, покрытым шелковой скатертью, и колоннами из самоварного золота по углам. Мягкое желтоватое сияние светильников в стенных нишах намекало на спокойную беседу в теплой и даже, по всей видимости, дружественной обстановке.

За столом сидело пять человек. Один из них — уже знакомый Васеньке и Грэю синьор Гамбетти, с неизменным бокалом в руке, рядом с ним — сухопарый немолодой мужчина в очках, остальные трое — упакованные в строгие костюмы телохранители. Двое из них — с синяками на помятых лицах, следами вчерашних бурных разборок… «Только бы не узнали, — нервно подумал Чайников, напуская на себя вид сытого удава и по-хозяйски усаживаясь в кресло на противоположном конце стола. — Нет, не должны — зря, что ли, Морган на меня пол банки автозагара извела? Из какой его, интересно, дряни делают? Семьдесят лет прошло, а поди ж ты — даже не заветрился». Он подавил желание почесать зудящий нос — видимо, автозагар таки подпортился. Хорошо, если кожа через час не слезет… У, как чешется, зараза! Но трогать нельзя — новоявленный специалист по фэйс-арту целый час лепила из Васенькиной рязанской физиономии гордый профиль грузинских князей… Тонну грима вбухала. И шмотки, опять же — один костюм в двести вечнозеленых вышел, еле-еле на туфли наскребли! Поэтому золотишко, норку и очки пришлось банально спереть. Гиппокрит — всем спартанцам спартанец! Так ловко увел, что никто ничего и не заподозрил. А куртки с цепями поснимали с московской братвы, они им пока без надобности. Базилевсу, конечно, эта косуха — что медведю распашонка, но все равно выглядит он внушительно. Только в очках этих, а-ля Терминатор, очень на байкера смахивает…

Первая минута прошла в общем молчании. Вторая — тоже. На исходе третьей Васенька откинулся на спинку кресла и коротко поинтересовался:

— Ну?

— Что? — ответил синьор Гамбетти, с неудовольствием оглядывая четверку. Вошли без приветствия, сели без приглашения, девица еще и пилку для ногтей из сумочки достала, маникюром занялась, примостившись на ручке кресла рядом с главным. Больно уж он молод… По предварительным данным, ему должно быть где-то около пятидесяти!

— Чего молчим, спрашиваю? — проговорил системщик.

— Господин Боровиков? — вопросительно наклонил голову итальянец.

— Да. И что вас смущает?

— Мне говорили, что вы несколько старше…

— А у вас возрастной ценз? — поднял угольно-черные брови Васенька. — Может, вы из-за этого со мной и разговаривать не пожелаете? Может, вас это сильно затруднит? Может, вы еще скажете, что я мордой не вышел?!