– Может.

– Кстати, он тебя ненавидит. Но уважает еще больше.

– Скажи, ты приходила к нему?

– Да, было дело…

– Это из-за тебя мы здесь?

– Каюсь, – наигранно зажеманилась Марица.

– Ты хочешь, чтобы мы убивали своих?

– Не скажу, что это главное. Но я не против.

– А что главное?

– Главное, чтобы вы были с нами. Всегда и во всем… Если тебе нужна определенность, ты ее получишь. Я скажу полковнику, чтобы он тебя не топил. Ты объяснишься с начальством, он тебя поддержит, и через несколько дней ты будешь на свободе. Получишь запас провианта, топлива, вернешься сюда… Или не вернешься?

– Если отпустят, вернусь.

– И будешь служить мне.

Марица не пыталась подчинять мои мысли – я чувствовал, что могу ответить «нет». Но я сказал «да». Не грех обмануть злоформера, лишь бы только он мне помог.

Она исчезла с довольной улыбкой на губах. А я заснул. Или, возможно, с одного уровня сна перешел на другой, более глубокий.

Ночь прошла без осложнений, а утром случилось непредвиденное. Юля и Вика наотрез отказались покидать блокпост. Оказывается, им здесь очень понравилось, и они готовы требовать, чтобы их перевели служить сюда. Нетрудно догадаться, кто конкретно им понравился. Женщины в возрасте, некрасивые, к тому же незамужние, а тут Якут и Баян, которые готовы носить их на руках.

Но я не мог оставить их здесь. Во-первых, я не был уверен, что в дополнение к одной секретной миссии майор Жуков не приплел и другую. Они останутся здесь, чтобы следить за моими бойцами, тайком докладывать своему начальству об их поведении и намерениях. А во-вторых, блудство мне здесь ни к чему. Сегодня Баян и Якут, завтра Чиж со Скорняком, так и до драк недалеко…

Высокий, некогда статный тополь был сражен падучим недугом. Подгнившее у основания дерево свалилось бы на проезжий путь, если б не провода электрических линий. Широкие раскидистые лапы тополя нависали над дорогой, как руки разбойника, пытающегося сграбастать добычу.

И еще казалось, что дерево густо посыпали пылью красно-бурого цвета. Что это такое? Может, какая-то зараза? Может, вирус, обращающий людей в зомби…

Это маловероятно, но забеспокоились все. В том числе и Юля с Викой. Я уже успел выяснить, что в Аномалье они давно, наравне с мужчинами принимали участие в штурмовых операциях, об аномалиях знали не понаслышке… Обманула меня Марица, назвав их полковыми бабами. Или просто ввела в заблуждение, чтобы снизить их ценность.

– Что будем делать, капитан? – не у Жукова, у меня спросил полковник.

В ответ я лишь пожал плечами. Не мне решать: не я сейчас командир.

Мы сидели на броне, машина стояла: находящийся за рулем Жуков не знал, что предпринять, и ломал над этим голову. Я ему не помощник, да и полковник понимает, что три головы на одного дракона хороши только в сказках. У боевой группы должен быть один командир, и если майор взял на себя ответственность, ему и решать. К тому же он далеко не новичок, Зона для него – открытая книга. Об этом можно судить хотя бы по тому, что он смог вывести свою группу из двух женщин за дробь-четвертую линию, а затем выйти на заданный блокпост.

– А если это пыль обжигает?.. Может, попробуем? – глянув на меня, спросила у Вики Юля.

– Что попробуем? – не поняла та.

– Ну, чтобы пыль на нас посыпалась.

– Зачем?

– Ну, вдруг мы волдырями покроемся.

– С ума сошла?

– Может, и сошла. От любви… Мы себе лица обожжем, и тогда Джером возьмет нас к себе.

– Он и так возьмет, никуда не денется, – покосившись на меня, буркнула Вика. – Мой бывший командир кадрами сейчас заправляет, он все в два счета устроит… Мне, между прочим, ваш Якут предложение сделал, – исподлобья посмотрела на меня она.

Судя по выражению ее лица, она хотела показать мне язык, но не решалась.

– Это он поторопился, – покачал я головой.

– Ну, почему же, – ободрительно глянул на меня полковник. – Задачу вашу никто не отменял. И дальше будете служить. А если Вика хочет, пусть будет с вами. Она – сержант, военное дело знает… И Юля тоже человек военный… А за себя, капитан, не переживай. Я уже принял решение, и ты скоро вернешься обратно. Если захочешь…

– Давайте в машину! – распорядился Жуков. – Задраить люки!

Упавший тополь не преграждал нам путь, а его ветви, вернее, подозрительная пыль на них не могла причинить нам вреда, когда мы окажемся под защитой брони. Если БТР и его экипаж способны выполнять задачи в условиях радиационного заражения местности, то аномальные пылинки нам нипочем. Только после того, как мы пройдем опасный участок, на броню лучше не выходить. Тем более что до сорок второго-дробь-пятого блокпоста рукой подать.

Зона выпустила нас. Почти двадцать километров мы прошли, повстречав на своем пути только с десяток беспечно шатающихся зомби. Несколько раз детектор показывал придорожные аномалии, но путь нам преградил только подозрительный тополь, на который приборы не реагировали. Все-таки мы правильно сделали, что подстраховались. Береженого бог бережет…

Я занял место за пулеметом и повернул башню против движения, чтобы бурая пыль не проникла в стволы пушек. Полковник перекрестился, а Жуков дал газу. Слышно было, как ветви тополя забарабанили по броне и башне. Но Юля и Вика, похоже, не обратили на это никакого внимания. Они жались друг к дружке в десантном отделении машины и о чем-то тихонько разговаривали. Я знал, на что теперь замыкаются их общие интересы. Мыслями они на моей заставе, выходят замуж за моих бойцов…

Бронетранспортер благополучно миновал опасный участок. Я припал к прицелу, взял в перекрестье столб, на проводах которого держался тополь. Мне совсем не сложно было рассчитать поправку на скорость, угол движения, влажность и сопротивление воздуха, но компьютерный прицел сам выдавал ее, смещая перекрестье прицела от абсолютного центра. Мне оставалось только совместить люминесцирующий крестик со столбом. Я сделал это, но все же воздержался и не стал жать на гашетку. Если я уроню тополь на дорогу, то тем самым как бы отрежу себе путь к возвращению. Это будет плохой для меня знак, а я человек суеверный. Или старею, или Марица голову мне так заморочила, что меня стали пугать черные кошки.

Я навел пушки на другой тополь, такой же прокаженный, со скрюченными ветками, но пока что еще держащийся на единственной ноге. Хотелось проверить, насколько крепок его ствол. Да и себя испытать заодно.

Дерево могло устоять под давлением взрывной волны, но точное попадание стомиллиметрового снаряда не оставило ему никаких надежд. Дымок перед прицелом развеялся, и я увидел, как тополь валится набок. Я не мог слышать, как скрипит его взорванный ствол: в ушах вата после выстрела, да и машина шумит. Но я все-таки услышал, как дерево на своем тополином языке жалуется своим прокаженным собратьям, проклинает меня… Уж не черт ли меня дернул спустить снаряд с цепи?