– Если он тебе так нагадил, мы легко можем потом его снова найти, – неуверенно пробормотал Гуру.

Антон достал из кармана сотовый, который дал ему генерал, и отвернулся от окна.

– Нет, у него остается последнее в этой жизни – «звонок другу». Пошли.

Травки в комнате не оказалось.

– Не понял! – Гуру бросился в туалет, затем заглянул в ванную.

Антон тем временем проверил бельевой шкаф.

В комнату вошел Гуру.

– Ушел. – Он протянул Антону пережженную веревку. – У дверей валялась. Я ствол у него забрал, а про ключи не подумал...

Только сейчас Антон обратил внимание, что, кроме сильного запаха марихуаны, пахнет паленым.

– Валим отсюда, и побыстрей.

– Само собой как-то вышло, – удивлялся уже в машине Гуру. – Стоило только подумать, а он уже сам слинял.

– А вы не боитесь, что, упустив Регину, – Лебедь оглянулся на сидевших позади него женщину и ребенка, – он струхнет и исчезнет?

– Ему сейчас все по барабану, – отмахнулся Гуру, – обдолбился по полной...

Филиппов, не вступая в полемику, вывернул руль и выехал со двора.

Была глубокая ночь, когда Антон, оставив семью в заранее снятой однокомнатной квартире на Ясеневской, съехал с пустынного шоссе и заглушил двигатель недалеко от дома Белоцерковского.

Немного понаблюдав за уже знакомым коттеджем, обошел его с тыла. За спиной у него был приличных размеров рюкзак, в котором, завернутые в войлок во избежание звона, лежали муляжи контейнеров, напичканные ПВВ. Один из них был прострелен в точности так, как тот, из которого он рассчитался со своими новыми компаньонами и который уже видел Белый. Пришлось пожертвовать еще четвертью килограмма камней. Расположив пластид таким образом, что в местах пробоин осталась пустота, он аккуратно всыпал их туда.

Муляжи были на порядок легче оригиналов, но, несмотря на это, Антону стоило немалых усилий преодолеть почти двухметровой высоты забор с ношей. Пришлось сначала поставить их сверху на бетонные плиты забора, затем перелезть и спустить с другой стороны.

Немного посидев и вновь не заметив ничего подозрительного, он двинулся к беседке, которая представляла собой шесть массивных колонн, подпирающих конусообразной формы черепичную крышу. Все это сооружение украшала замысловатая лепка, которую в темноте слабо освещенного двора почти не было видно.

Присев возле нее, достал из рюкзака саперную лопату. Уже давно столбик термометра опустился ниже ноля, поэтому снимать дерн без шума было тяжело.

Наваливаясь животом на черенок лопаты и раскачивая его из стороны в сторону, он снял верхний слой. Дальше пошел более мягкий и сыпучий грунт, который он аккуратно ссыпал на кусок брезента. Для того чтобы все выглядело правдоподобно, на аккуратно подстриженном газоне не должно было быть остатков песка.

Устроив в тайнике все пять контейнеров, он засыпал яму, уложил обратно кусок дерна, а остатки лишнего грунта высыпал по дороге к машине.

До рассвета оставались считаные часы, когда Антон сел за руль лебедевской «девятки» и достал сотовый, который дал ему Родимов.

* * *

Разбуженный среди ночи телефонным звонком, Григорий Яковлевич некоторое время не мог понять, о каких контейнерах ему говорят на другом конце провода. Когда же до него, наконец, дошло, сон как рукой сняло.

– ...Тайник оборудован в метре от третьей колонны, – между тем говорил неизвестный. – Она ближе всех к забору. За информацию я попрошу миллион долларов.

– Да, конечно, – захлебываясь слюной, почти закричал в трубку Подковыркин, одной рукой натягивая штаны. – А как я вас отыщу?

– Это Филиппов говорит, – громом среди ясного неба прозвучали слова Антона.

Подковыркин замер посередине комнаты с открытым ртом. Он даже почувствовал, как зашевелились на голове остатки некогда пышной шевелюры.

– ...Он мне жену и сына вернул, – не торопясь, продолжал Филиппов, – рассказал и даже показал фотографии, которыми пустил вам пыль в глаза, будто выполнил приказ.

– Если, как ты говоришь, я приказал убить твою супругу, почему ты мне его сдаешь?

– Нападение на колонну, организованное им при помощи отморозков Ахмада Асуева, ясно дает понять, что вы не отдавали такого приказа.

– Откуда ты знаешь, кто организовал нападение?

– Я много чего знаю, но, по-моему, мы забылись и слишком доверились телефону. У вас есть в гараже газосварка?

– Конечно.

– Проверьте сейчас то, о чем я вам сказал, а завтра договоримся о встрече.

После того как Антон отключился, Подковыркин еще некоторое время колебался, опасаясь ловушки и не веря в спасение Филипповой. Сомневался он и в обмане Белоцерковского. Однако жадность взяла верх, и он, позвонив Нигматулину, приказал поднять всех надежных людей.

Максим Петрович был сильно напуган ранним визитом депутата. Подковыркин появился у него в кабинете в сопровождении нескольких угрюмо выглядевших громил.

– Ну, как дела, Максимушка? – пристально следя за реакцией Белоцерковского, вкрадчивым голосом спросил Подковыркин, едва войдя в кабинет. – Обуть, значит, меня надумал?

Решив, что боссу стало известно об организованном им нападении на колонну, Белоцерковский побледнел, а нижняя губа задергалась.

– К... Как это? – Максим Петрович метнул взгляд в сторону вошедших с Подковыркиным людей и зажмурился. – Я не понимаю...

– А чего тут понимать? – сказал депутат. – Есть в доме лопаты?

От этого вопроса у Белого стало плохо с сердцем. Схватившись за грудь, он издал страшный хрип и рухнул на пол.

Подковыркин обернулся к своим помощникам:

– Найдите в доме валерьянку, нитроглицерин... Что там еще? Но мне эту сволочь откачайте.

После того как Белоцерковский пришел в себя, его схватили под руки и поволокли к расположенной за домом беседке. Не сводя округлившихся от ужаса глаз с лопат, которые несли двое из пришедших с Подковыркиным громил, и думая о самом худшем, он принялся заплетающимся языком молить о пощаде.

Это еще больше убедило депутата в достоверности информации, которую «слил» Филиппов.

Когда в указанном им месте принялись копать яму, Белый и вовсе сдал. Рухнув на колени, он попытался подползти к своему хозяину, но его по-прежнему крепко держали за руки.

Каждый думал о своем. Григорий Яковлевич о том, что Белый действительно перехитрил его и, завладев алмазами, закопал их здесь, о чем красноречиво говорило его поведение. Тот, в свою очередь, посчитал, что для него готовят могилу из-за нападения на колонну.

– Ну и мудак же ты, Максимушка! – прошипел Подковыркин, когда из тайника были извлечены контейнеры.