Вопреки обычной практике пригородных компаний, электричку подали за несколько минут до отправления. Когда я вошел в вагон, тут же понял причину поздней подачи. Электричка была проходной. В салоне уже сидели сонные пассажиры, разбуженные шумной толпой дачников с сумками и тележками, наперегонки спешащих занять места. Несмотря на давку и ажиотаж, возникшие в первые минуты посадки, мест в вагоне хватило всем. И через десять минут поезд проследовал пути станции Омск-Пассажирская, пересек по длинному и гулкому стальному мосту Иртыш и стал набирать скорость, выйдя на прямую до Называевской.

Между Омском и Называевской участок пути прямой и ровный, как железная дорога Москва — Санкт-Петербург. Отсутствие сложного рельефа и речных переправ дало возможность строителям дороги продемонстрировать, как должен выглядеть образцовый участок пути. Бесстыковой путь делал поездку бесшумной и скорой. Время в пути пролетело быстро, и я не заметил, как поезд подъехал к станции.

От Называевской до Ишима электричка идет во второй половине дня. Дождя не было, и я решил прогуляться по окрестностям в поисках столовой. В Ишим собирался прибыть поздно. К вечеру обещали затяжные дожди. Планируя ночевку, даже рассматривал замену варианта с палаткой на остановку в общежитии или гостинице. Какая может быть палатка, если вечером, ночью и днем обещают затяжные ливни?

В Называевске дождя не было. Еще от вокзала я заметил возвышающийся над городом диск колеса обозрения. Вот уж никак не ожидал увидеть подобное в городке с одноэтажными деревянными домами, бараками и редкими пятиэтажками! Таких городков, как Называевск, я видел десятка три. А вот колесо обозрения встретил только здесь.

Рядом со зданием вокзала скромно прятался паровоз-памятник. Серия «Л» (паровоз назван по имени конструктора, инженера Лебедянского) была выбрана неслучайно. Все-таки самый массовый в Союзе магистральный паровоз. Памятная табличка на паровозе гласила, что памятник установлен железнодорожниками Западно-Сибирской дороги. Справа от локомотива я обнаружил круглый фонтан. Правда, он не работал. Но сама идея и скромность, с которой называевскими железнодорожниками были возведены эти объекты, мне понравилась. Особенно то, что утомленный дорогой путник, делая пересадку на ишимскую электричку, в знойный день может отдохнуть на скамейке в тени аллеи у журчащего фонтана, любуясь мощью магистрального паровоза. Видно, что делалось это на энтузиазме. Поэтому недочет в виде неработающего фонтана называевским железнодорожникам я простил.

Знакомство с Называевском хотелось начать прежде всего со столь чудесного и необычного для подобных мест аттракциона, как колесо обозрения. Удобнее сначала сверху осмотреть окрестности и уже потом выбрать направление для дальнейшего пути.

Командовал чертовым колесом Юрий Петрович Маков: средних лет крепкий мужчина с широким кругозором и отличным знанием географии России. Интересно порой складываются судьбы людей. Сначала нелегкая доля мотает человека по всей стране, из города в город, а потом он оседает в небольшом городке, таком как Называевск, и устраивается работать заведующим аттракционами в парке.

— Конечно, прокатим тебя на колесе, — радостно откликнулся Юрий Петрович.

Узнав мой маршрут, от платы за проезд на колесе он отказался.

— Тебе еще пилить и пилить — деньги пригодятся!

Колесо запускалось пультом с двумя кнопками: черной и красной. Пульт свисал на проводе откуда-то сверху.

— Тьфу ты! — выругался Юрий Петрович. — Пульт на ночь забыли убрать.

Оказывается, для предотвращения угона колеса хулиганами пульт управления на ночь прячут. Юрий Петрович нажал на черную кнопку и скомандовал:

— Садись! — И кивнул на самую нижнюю люльку колеса.

Я запрыгнул на скамейку. Колесо загудело и начало вращаться, скрипя всеми шарнирами. Почтенный возраст механизма выдавали несколько слоев облупившейся краски, которой в разные годы покрывалась сталь конструкции. С высоты открылся вид на деревянные постройки города. Белели прямоугольники шиферных крыш. С запада на восток протянулась тонкая нитка стальных рельсов. У станции стояли игрушечные вагоны пассажирского поезда. Вдали виднелись бескрайние леса. Макушки деревьев вытянулись в нестройные ряды. Кабинка прошла пик и, скрипнув на самой вершине, медленно пошла вниз. Парк только открылся, и в нем стали появляться первые посетители: малыши с мамами и бабушками.

— Никто на колесо не садился, пока ты там наверху был? — спросил Юрий Петрович.

— Я не обратил внимания, — ответил я. — Видом залюбовался.

— Ну ничего, — сказал Юрий Петрович, вглядываясь в кабинки колеса. — Нужно будет спуститься — покричат.

И нажал на красную кнопку. Колесо перестало гудеть и замерло. Мы прислушались: тишина.

Столовой в Называевске я не нашел. По пути попалось кафе под названием «Корейская кухня», но обедать в нем я не рискнул. Уж очень напоминал интерьер то злосчастное узбекское кафе в Магдагачи, где я отравился. В таком случае лучше купить продукты в магазине и приготовить обед самостоятельно.

Для этого прекрасно подошел колхозный рынок. На небольшом пятачке асфальта 30 на 30 метров были сколочены из досок и выкрашены голубой краской торговые прилавки с навесами. На рынке у самого входа расположились несколько торговок. На их прилавках была разложена нехитрая снедь на продажу: картошка, морковь, земляника, бутылки с молоком, творог, петрушка. Рядом с рынком стояли старенькие белые «Жигули» с раскрытыми дверями. Из салона негромко похрипывал радиоприемник. Я занял один из дальних прилавков, зажег газ и стал варить обед. Торговки поглядывали на меня с интересом. Вскоре несколько женщин подошли с расспросами. Любопытство!

Ближе к полудню торговки стали расходиться: покупателей не было. За все время, пока я варил обед, было продано одно ведро картошки, да и то с хорошей скидкой. Стал накрапывать обещанный дождь. В конце концов осталась одна торговка и небольшая пирамидка товара за прилавком. Женщина подошла ко мне и умильным тоном попросила: «Вы, пока кушаете, посмотрите здесь. А я до магазина сбегаю».

Торговка ушла, и на рынке остался я один. Пообедал, собрал горелку, помыл посуду, упаковал рюкзак, а торговки все не было. Я было подумал, что она вообще не придет. Устав от такой жизни, бросила нерасторгованные молоко с творогом, оставила ненавистные старые «Жигули» с ключами в замке зажигания и сбежала. Сбежала как можно дальше от всей этой серости, холода, моросящего дождя. Из «Жигуленка» по-прежнему трещал радиоприемник. Через 20 минут появилась торговка с большими полиэтиленовыми пакетами в руках.

— Одно продаем, другое покупаем, — бормотала она, рассыпаясь извинениями за задержку и загружая покупки в багажник.

— Думал, совсем не придете, — заметил я.

— Это вам, — кивнула она на оставшуюся стоять на прилавке бутылку молока.