Гупи понимал, из-за чего бесится Рикошет. «Монолитчик» чувствовал, как неведомая болезнь съедает его изнутри, и, по-видимому, догадывался, что долго не протянет. Единственной его надеждой остаться в живых был Монолит. Хотя сам Гупи на месте Рикошета предпочел бы сдаться военным. Лучше – Объединенной Европе. Или – корейцам. Наши ведь и пристрелить могут, так, на всякий случай, чтобы заразу не подцепить. А иностранцы непременно в спецбольницу отправят, лечить и изучать станут. Они любят всякие странности. И, кстати, правильно делают – если болезнь из Зоны вырвется, а случиться это может хоть завтра, хоть сегодня, – то выживет тот, у кого лекарство наготове будет…

– Все. – Гупи нажал кнопку на таймере, останавливающую отсчет времени. – Время вышло.

– Он дошел, – по-прежнему, не двигаясь с места и ни на кого не глядя, уверенно произнес Журналист.

– Да отстань ты! – отмахнулся Вервольф от привязавшегося к нему призрака невысокого мужичка с лысой головой, небольшой бородкой и хитро так прищуренными глазками.

Гупи, когда он смотрел на призрака, казалось, что у того длинная, спутанная борода и небрежно зачесанные назад вьющиеся волосы.

Что странно, обоим мужик казался смутно знакомым.

Негромко пискнул ПДА на руке Мухи.

– Я в бункере, – прочитал «монолитчик». – Все чисто. Ищу центр управления.

– Дошел-таки! – радостно, но при этом еще и чуточку удивленно, произнес Вервольф.

– Ну, здорово! – с воодушевлением хлопнул в ладоши Гейтс.

Крутившийся неподалеку призрак повторил его жест.

– Осталось только Радар отключить, – напомнил Рикошет.

– Нашел центр управления, – прочитал новое сообщение Муха.

– Молодец! – широко улыбнулся Гейтс.

– А я в него с самого начала верил! – заявил неожиданно Вервольф.

– В Зоне есть три Радара, – вдруг принялся рассуждать вслух Муха.

– Три работающих Радара, – уточнил Журналист.

– Верно, – согласился Муха. – Один – в бункере под Янтарем, второй – здесь, в Ржавом лесу, и третий – на самой атомной станции. Все три работают в автономном режиме. Но ведь кто-то когда-то должен был их построить и запустить. Так?

– Ну и что? – непонимающе пожал плечами Вервольф. – Ну, построили, ну, запустили… Что дальше-то?

– Зачем их строили?

– Да кто ж его теперь разберет! – усмехнувшись, развел руками «грешник». – В свое время чего только не творили. Каналы всякие рыли, горы взрывали… А потом оказалось, что все это на фиг никому не нужно. Так же и с Радарами.

– Нет, – медленно покачал головой Муха. – Кто-то хотел, чтобы они работали. Чтобы продолжали работать, даже когда все рухнет. Иначе бы их отключили. Или, еще проще, – взорвали к чертям собачьим. Чтобы концы в воду.

– Значит, не успели, – Вервольф достал сигарету.

– Тогда не успели – могли потом взорвать, – продолжал гнуть свое Муха. – Можно ведь военных сталкеров послать – эти в своих скафандрах куда хочешь пролезут.

– Нет, – качнул головой Журналист. – Четвертый энергоблок, где Монолит находится, даже для военных сталкеров недоступен. Там радар такой мощный, что любую защиту пробивает.

– Но кто-то ведь доходит.

– Доходит тот, кто верную дорогу выбирает.

– То есть такие, как мы? – уточнил Рикошет.

– Ну, это еще вопрос. – Гупи показалось, или он действительно заметил, как Журналист усмехнулся? Впервые за все время их знакомства. – Ты уверен, что дойдешь?

На этот раз Рикошет счел за лучшее промолчать. Что само по себе уже было странно.

– Зачем ты пошел с нами, если не уверен, что мы дойдем? – спросил Вервольф.

– Других не было, – ответил Журналист. И вдруг резко вскинул голову. – Отключил.

– Отключил, – прочитал новое сообщение Шрека Муха.

От тяжелой стальной двери, прошитой композитными вставками, с запором в виде штурвала, как на подводной лодке, на первый ярус бункера вела узкая металлическая лесенка в шесть ступенек. Стены, выкрашены в грязно-синий цвет. Старая масляная краска местами облупилась, выставив напоказ серый, шершавый бетон. Под потолком горели длинные люминесцентные лампы. Сколько им лет и почему они по сей день не перегорели – одному Люциферу известно. Если, конечно, Зона входит в сферу его непосредственных интересов.

– Вы не поверите, что я тут нашел! – возбужденно заговорил встретивший группу у порога Шрек. – Это бесценные материалы!

– Бесценные – значит, никто за них копейки не даст, – по-своему прокомментировал ситуацию Вервольф.

– Нет, нет, нет! – быстро замахал руками Шрек. – Я имел в виду не продажную стоимость! Это – информация о проекте «О-сознание»! Все три Радара имеют к нему самое непосредственное отношение!…

– Ты проходы на нижний ярус проверил? – перебил американца Журналист.

– Нет, а…

– Ну, так возьми своего приятеля, – Журналист кивнул на Гейтса, – и проверь. Если есть возможность – заблокируйте. Нет – поставьте детекторы движения. И такие, чтобы, случись что, выли, как черти. Я же сказал, на нижнем уровне псевдогиганты гнездятся. Вот весело-то будет, если они нас почуют и вылезут наверх поразвлечься.

– Псевдогигант в этом проходе застрянет, – недоверчиво прищурился Вервольф.

– Взрослый – да. Но с тебя и малыша хватит.

– Ясно, – Шрек кивнул Гейтсу. – Центр управления – прямо по коридору. Сразу увидите – раздвижные застекленные двери.

Гейтс отдал свой рюкзак Мухе, и оба американца свернули в левый проход.

– Ты сказал «гнездовье псевдогигантов», – напомнил Журналисту Гупи. – Это, что ж, выходит они яйца откладывают?

– Нет, это я так сказал. Просто их там очень много, и маленьких, и больших… Хотя, – Журналист через капюшон почесал затылок. – Кто их знает, может быть, и откладывают.

– Ну, если уж даже ты не знаешь… – усмехнулся Вервольф.

– А про Зону никто ничего не знает, – перебил его Журналист. – Только некоторые делают вид, что в чем-то разбираются.

– Вроде тебя?

– Вроде меня… А теперь еще американцы эти…

– А что американцы? – удивился Муха. – Они хорошие ребята.

– Где вы их подхватили?

– В научном лагере.

– Что, вот так прямо пришли и сказали, пошли с нами, мужики?

– Нет… – Муха искоса глянул Рикошета. «Монолитчик» шел, сгибаясь под тяжестью рюкзака, одной рукой опираясь о стену, другой – на автомат, который он держал за ствол. – Их Рикошет нашел.

– Как это, нашел…

Муха снова посмотрел на приятеля. Тот явно не имел желания разговаривать.