Он притворился, что пересекся взглядом с кем-то вдалеке.

– Прости, кажется, меня зовет леди Джерси.

– Надеюсь завтра увидеть тебя в Гайд-парке! – ухмыляясь, крикнул ему в спину Хинсли. – Не забудь!

К Хинсли, пронзая его взглядом, приближалась леди Сефтон, и он, восприняв это как сигнал к отступлению, тотчас покинул ассамблею. Ночь была ясная, светила луна, поэтому капитан решил пройтись пешком и, повернув направо в сторону Мэйфера, столкнулся с Арчи, поспешавшим в противоположном направлении.

– Сбавь шаг, старина, – весело сказал Хинсли. – Куда ты так торопишься?

– Обещал матери сопровождать ее, – задыхаясь, сообщил Арчи. – Совершенно не следил за временем.

Хинсли состроил гримасу:

– Одиннадцать уже пробило, Арчи, тебя не впустят.

– Проклятье! – ругнулся тот, сникая.

Хинсли присмотрелся к нему повнимательнее. Мальчик всегда был таким бледным? Его лицо блестело от пота, хотя это можно было объяснить спешкой.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Хинсли.

– Да-да, все отлично, – отмахнулся Арчи. – Очень занят – ты знаешь, как это бывает в сезон.

Хинсли действительно знал, но сейчас припомнил, что уже несколько недель не встречал Арчи на балах.

– Возможно, тебе бы не помешало выспаться, – посоветовал он. – Я провожу тебя до дома – полезно подышать свежим воздухом.

На мгновение ему показалось, что эта идея прельстила Арчи. Но потом он тряхнул головой.

– В любом случае у меня еще встреча, – сказал он и двинулся налево в сторону города. – Доброй ночи, Хинсли.

Капитан уставился ему в спину, размышляя, не следует ли отправиться вслед за мальчишкой – посмотреть, что тот собирается делать. Но после недолгих раздумий пожал плечами и направил стопы к дому. Он просто старый дурак, и у него разыгрались нервы.

Знай Хинсли, в какое заведение отправился Арчи, он притащил бы мальчишку за ухо на Гроувенор-сквер. Но он не знал, и потому Арчи беспрепятственно проследовал в Сохо и спустился в преисподнюю азарта, ожидая, что найдет там Селборна.

Если миссис Пембертон собиралась появиться на балу у Джерси, Китти следовало хорошенько подготовиться. В конце концов, это было последнее препятствие, к тому же возникшее на ее пути довольно поздно. Июнь опасно приближался, и Китти становилось тесновато в оставшемся времени.

Де Лейси пригласили миссис Кендалл и сестер Тэлбот в свою ложу в Королевском театре на дневной спектакль «Распутник»[19]. Но когда карета де Лейси подъехала к дому на Уимпол-стрит, Китти примкнула к ним только на минутку, чтобы принести извинения леди Рэдклифф.

– Я очень устала, миледи, и тетушка велела мне отдохнуть, – сказала она.

Рэдклифф вышел из кареты, чтобы помочь Сесили и тете Дороти – театр был единственным местом, которое Сесили посещала с радостью. Услышав извинения Китти, он обратил на нее встревоженный взгляд, в то же время одним легким движением подсаживая тетю Дороти в карету.

Когда дама расположилась внутри, Китти, наклонившись к Рэдклиффу, объяснила вполголоса:

– Сегодня миссис Пембертон придет на бал у Джерси. Мне говорили, что она истовая христианка, поэтому я собираюсь для такого случая почитать Священное Писание.

– Ах, – откликнулся он, – желаю вам удачи. Дайте знать, если найдете строки, в которых обсуждается замужество ради денег. Любопытно, Иисус Христос поддерживал эту идею или возражал против нее?

Китти одарила его красноречивым взглядом, призванным сообщить, что она находит собеседника чрезвычайно утомительным, и он широко улыбнулся.

– Вы меня подводите, – сказал граф. – Как я смогу в одиночку защитить добродетель мистера Кембла от сладострастных взглядов моей матери и вашей тети?

Китти рассмеялась. Прошлым вечером они вдвоем подслушали, как леди Рэдклифф и миссис Кендалл игриво обсуждают «порочную» репутацию ведущего актера.

– Уверена, эта задача вам по плечу, – сказала она с улыбкой.

– Вы мне льстите.

Он помог Сесили забраться в карету и, с минуту помолчав, поинтересовался, просительно наклонив голову:

– Уверены, что я не соблазню вас поехать с нами?

– Уверена, – ответила Китти чуть слышно, и он пожелал ей приятного дня.

Наблюдая, как карета удаляется и исчезает за углом, Китти на секунду пожалела о том, что не поехала. Не то чтобы ей так уж хотелось увидеть спектакль, но компания… От этой компании она, несомненно, получила бы удовольствие. Нет, грозно сказала себе Китти, заново беря власть над собственными мыслями. Категорически нет.

Она вернулась в комнату и погрузилась – едва ли не впервые за всю жизнь – в изучение Библии. Как она вскоре обнаружила, книга была очень длинной. И, как она быстро поняла, довольно скучной. Мелькнула слабая мысль: а нужен ли ей Ветхий Завет, может, лучше сразу переключиться на Новый?

Действительно, для благочестивой пуританки миссис Пембертон самой важной фигурой наверняка был Иисус Христос. Китти пролистала страницы, отчаянно пожалев, что к книге не прилагался предметный указатель, который сэкономил бы ей время – можно было бы просто найти страницы, где рассказывается о добродетельных женщинах и браке, и покончить с этой морокой.

Китти позволила себе немного вздремнуть (как выяснилось, изучение Библии весьма способствует здоровому сну), а вечером нарядилась в самое целомудренное из своих платьев – цвета слоновой кости, то, в котором она была на первом балу. Она не надела никаких драгоценностей за исключением серег и выдернула из головного убора перья (бесспорно, самое демоническое из всех украшений).

На балу ее подстерегало испытание – Пембертоны запаздывали, и изматывающее ожидание плохо сказывалось на ее нервах. В девять часов подкралось и второе испытание в лице леди Рэдклифф, возникшей из ниоткуда, чтобы доставить крайне нежелательное известие.

– Что я вам говорила о двух танцах с одним и тем же мужчиной? – прошипела она Китти на ухо.

Китти пришла в замешательство, но, оглядевшись, увидела Сесили и Монтегю, держащихся за руки, – и несомненно это следовало назвать их вторым танцем за вечер. О господи! Почему именно сегодня? Сесили пытается ее убить?

Поблагодарив леди Рэдклифф, Китти бросилась к парочке, как только закончился танец.

– Лорд Монтегю, как поживаете? – прощебетала она. – Боюсь, ваша матушка снова вас разыскивает. Видите ее? Боже, не могу разглядеть в этой толпе.

– «Позволь мне, о Небо, найти те благие просторы…»[20] – высокопарно начал лорд Монтегю.