В трубке раздалось шуршание, потом голос Оруджева произнес:

– Не толкайтесь, суки! Командир, это правда. Нас повязали. Портос до сих пор в отключке. Их тут многовато, мы не справились.

Потом заговорил незнакомец:

– Убедились? Евгений Викторович, не надо эксцессов. Если сдадитесь добровольно, вашей жизни ничто не будет угрожать. Повторяю: осторожно достаньте оружие и положите на землю. Не принуждайте нас к крайним мерам!

– Вы по-прежнему не представились, – повторил Миронов.

– Моя фамилия вам ничего не скажет. Могу только сообщить, что я из того ведомства, где вы служили раньше.

Итак, самое бредовое предположение оправдалось. Москва послала группу для их захвата. А может быть, и уничтожения. Черт побери, почему им так важна информация, добытая Мироновым и его товарищами? Сам он просмотрел полученные файлы лишь мельком и ничего особенного там не увидел. Надо было вчитаться. Или наоборот: меньше знаешь – крепче спишь? Но кто поверит, что он практически не знает, о чем там идет речь?

Как бы там ни было, а начинать сейчас круговерть с перестрелкой и попыткой вырваться из окружения не имело смысла. Он не знал, сколько вокруг стрелков, где они расположились и как поведут себя, если он попробует. Скорее всего раздастся команда «Огонь!», и одна-единственная пуля оборвет его жизнь. Хорошо, пусть пока будет так, как они сказали.

Миронов осторожно, двумя пальцами достал пистолет, поднял его над головой, демонстрируя невидимым наблюдателям, потом наклонился и положил оружие на щебенку.

– Отлично! – прокомментировал голос в телефоне. – А теперь отдайте телефон тому, кто рядом с вами, руки за спину и пусть он сделает то, что ему приказано.

На запястьях защелкнулся металл наручников.

– Пойдем, – сказал Ступин. – Я правда ни в чем не виноват. Меня эти ребята отправили под пистолетом. Дали телефон, наручники и велели сказать то, что я сказал.

– Да, Серега, что-то ты совсем самостоятельность потерял, – усмехнулся Евгений, шагая к лесу, куда его направлял Ступин.

– А что я могу? – плачущим голосом сказал тот. – Деньги из меня почти все вытянули, оружием угрожают да еще сказали, что вывезут в Россию, если буду выпендриваться. Или сдадут в концерн.

– Ну, этого ты не бойся, живым они тебя не отдадут – слишком много знаешь. А вот на родину вывезти могут. По этой же причине.

– Успокоил, называется! – вознегодовал Ступин.

– А я тебе что – нянька? Сам уже взрослый мальчик, должен понимать, чем такие игры заканчиваются!

– Зато ты хорошо понял! Вон, в наручниках шагаешь! И что теперь делать?

– Тебя, дурака, пожалел. Помочь ведь хотел…

– Помог, блин…

Евгений усмехнулся.

– Ну, извини. Раз на раз не приходится. Ты им только про свой мешочек, закопанный в Анголе, не рассказывай.

– Какой мешочек? Шлепнут вместе с вами, и все!

– Может, и не шлепнут…

На самом деле Евгений считал, что как раз очень даже могут шлепнуть. Узнают, где спрятаны диски с информацией о концерне, а потом или инъекцию сделают, или просто пулю в затылок пустят. Такие вещи и раньше случались, в бытность его сотрудником СОБ, а теперь, при нынешней легкости нравов и цене жизни… Да запросто!

Конечно, так просто он сдаваться не собирался. Побороться стоило. Но как уж получится.

У кромки леса их встретил человек в камуфляже и шапочке-маске на голове. Он держал стволом вверх автомат неизвестной Миронову конструкции. Да, Евгений Викторович, поотстали вы. И то сказать, в последнее время с автоматами почти не приходилось дела иметь. А следить за новинками военной техники как-то времени не было.

Встречавший повел стволом, указывая направление. Еще шагов тридцать, и они оказались на небольшой полянке. В центре ее сидели спина к спине Монастырев с Оруджевым, причем Портос явно был без сознания, и Борису стоило заметных усилий удерживать товарища в вертикальном положении.

По периметру поляны расположились еще пятеро вооруженных человек в камуфляже и Виктор Ильич собственной персоной. Был посланец Москвы отнюдь не весел, как вроде бы полагалось ему, а имел вид печальный и даже где-то скорбный. С чего бы это?

Евгения, предварительно обыскав, усадили на землю, спиной прислонив к соратникам. Борис осклабился:

– Тоже взяли, командир?

Миронов ничего не ответил. Он внимательно рассматривал людей, переигравших его группу. Спецназовцы, но не очень обычные, раз их послали на операцию за границу. Неужели какой-то особый рейс организовали? Обычным самолетом снаряжение и оружие провезти сейчас затруднительно, а у Виктора Ильича вряд ли в загашниках такое количество имелось. Во что же они ухитрились вляпаться, если им такое внимание оказывают?

Москвич присел на корточки перед Евгением.

– Ну что, Евгений Викторович, сразу все скажете? Или понадобятся спецсредства?

– Да вы просто утюг горячий попробуйте, – посоветовал Миронов. – Или паяльник. Самые верные стимулы к разговору.

Виктор Ильич криво усмехнулся.

– Партизана на допросе в гестапо желаете разыгрывать? Вы же взрослый человек, должны понимать, что проиграли. Так бросайте карты на стол и не валяйте дурака!

– Кто вам сказал, что мы проиграли? Вы что, уже получили необходимое? Так смею вас заверить, что и дальше не получите. Мои люди не знают, где информация находится, а со мной можете делать, что хотите. Все равно ничего не получите.

– И буду делать, не сомневайтесь. Утюга у меня нет, паяльника тоже, да и розетки поблизости не наблюдается. Но помните, я вам жидкость одну давал? Убедились в ее эффективности? А теперь попробуете на себе. Так что не сомневайтесь, все я получу! Но, на всякий случай, для наглядности!

И он ударил Миронова по лицу. Не сильно, откуда у таких людей сила? Хлестко, а главное – оскорбительно. Это поняли даже вооруженные люди, до сих пор молча наблюдавшие за происходящим.

– Э! – пробасил один из них. – Руки не надо распускать!

При звуках его голоса Виктор Ильич непроизвольно дернулся и как-то сразу сник. Вот почему у него был такой мрачный вид, когда Евгения привели на поляну. Видимо, прибывшие из Москвы «вторым эшелоном» не очень церемонились с «первым». Оно и понятно, дело практически завалил, требовал каких-то денег, вынудил посылать специалистов. А это может быть чревато.

Миронов снес удар молча, не стоило поддаваться эмоциям и терять лицо, но на счету у Виктора Ильича появилась еще одна отметка. И серьезная. Такие поступки прощать не стоит.

– Ну, не будем терять время! – с деланным оживлением сказал московский гость. В руках у него появился тот самый флакончик с «лосьоном для бритья» и шприц. Средство для ведения допросов Евгений сунул Монастыреву в его безразмерную сумку. Не таскать же в кармане стеклянную бутылочку. И Виктор Ильич ее там обнаружил. Вот радости было, наверное!