– Но если бы это было самоубийство, он, наверное, оставил бы рядом с кроватью упаковку от препарата, который принял, и записку, не правда ли? – спросила я.

Следователь пояснил, что препарат мог быть и без упаковки, и еще сказал, что на теле Артемия Вячеславовича было много следов от уколов. Все руки синие от капельниц, ведь он только что из больницы. Конечно, судмедэксперт попытается определить место последнего укола – если он был. Правда, следует скорее рассчитывать на остатки препарата в крови…

Происходящее в последнее время на нашем предприятии и вокруг него невольно заставляло задуматься, что со смертью главного технолога не все чисто. Тем более его недавно сильно избили… И в квартиру забрались. Во всем нужно было разобраться.

«Но многое станет ясно после результатов экспертизы», – подумала я.

Однако все стало понятно намного раньше.

Когда я, мертвая от усталости, приехала домой, меня ждал большой конверт, доставленный курьером. За конверт расписался Костик.

– От кого это? – поразилась я.

Костик ткнул пальцем в фамилию отправителя.

Конверт был от… Артемия Вячеславовича Ильинского.

– Я весь извелся, тебя дожидаясь, – признался Костик.

Мы отправились на кухню, я вскрыла конверт и увидела копию завещания. Артемий Вячеславович оставлял мне свою квартиру. В конверте также лежало письмо, в котором он объяснял причины своего ухода из жизни, говорил, к какому нотариусу мне идти, и сообщал, кому еще отправил копии объяснений своего поступка… Они были отосланы и в прокуратуру, которая интересовалась нашим предприятием, и в ФСБ. Главный технолог также отправил письма в редакции нескольких питерских газет, на одну радиостанцию и на два телеканала. Может, хоть кто-то отреагирует так, как ему хотелось.

В письме Артемий Вячеславович сообщал, что долго работал над дешевым обезболивающим, о чем его просил наш генеральный директор Роман Евгеньевич Истомин. Его работа дала поразительные результаты. Препарат он получил, а также выяснил, что при его производстве нужно очень строго соблюдать технологию, иначе может получиться совсем не то, что требуется. Может получиться обездвиживающий препарат, действие которого подобно действию ливакрона, а может получиться и наркотическое вещество.

Главный технолог объяснил все генеральному директору и вскоре понял, что выпустил джинна из бутылки…

Артемию Вячеславовичу стало ясно, что Истомин не откажется от побочных производств, – по крайней мере, у него сложилось такое впечатление.

И Ильинский решил уничтожить свое детище. А для этого в первую очередь нужно было… убить генерального директора.

Но чтобы нанять киллера, требовались деньги, а у Ильинского их не было.

Подумав, он вышел на одного парня, который мог устранить Истомина. Парень согласился взять оплату не деньгами, а партией нового наркотика. Ильинский собственноручно его изготовил.

Две попытки убийства Романа Евгеньевича оказались неудачными, и Артемий Вячеславович решился на третью.

Но когда выяснилось, что и после третьего покушения Роман Евгеньевич остался жив и здоров, у Ильинского опустились руки.

Он понял, что устал бороться, и одновременно хотел своей смертью искупить грехи и привлечь внимание к проблеме производства наркотиков. Мне же он просто сообщал о том, что кончает жизнь самоубийством… А поскольку близких родственников у Артемия Вячеславовича нет, но я всегда была добра к нему, он решил завещать мне квартиру – единственное имущество, которое у него было.

Прочитав письмо, я разрыдалась. Мне было безумно жаль Артемия Вячеславовича. Ведь и в самом деле блаженный! К сожалению, убийством одного нашего генерального директора мир от наркотиков не спасешь… Если бы все было так просто!

– Да-а… – протянул Костик. – Кто бы мог подумать, что у нас такие страсти на предприятии! А мы ничего не знали!

– Бедный Артемий Вячеславович! Ему некому было излить душу…

Как я его понимала!..

Я спросила у Костика, что, по его мнению, будет дальше с нашим предприятием и с Истоминым.

– А ничего, – махнул рукой мой юный друг. – Мы же не производим наркоту, про которую пишет Ильинский. Мало ли что он изобрел. И потом, разработки ведь пропали…

А на выходных появился Олег. Я, признаться, терялась в догадках, придет он или не придет. Пару раз про него спрашивала Юлианка. Я только пожимала плечами. Валентина не открывала дверь. То ли просто не желала никого видеть, то ли куда-то уехала. Но почему она мне ничего не сказала?!

Правда, невесть откуда вернулась старая дева. Она очень изменилась. В глазах горел огонь. Она сообщила мне, что вступила в НОРМ (национальную организацию русских мусульман) и будет заниматься совсем другой работой.

– Террористической? – устало спросила я.

– Что вы, Тоня! Просветительской!

– А Джохар?

– Мальчик уехал, – вздохнула соседка. – Какой хороший мальчик!

Проводив старую деву, я вернулась на кухню. Юлианка сообщила, что, пока мы говорили, звонил дядя Олег, он скоро приедет.

Я принялась приводить себя в порядок.

Потом у нас был ужин на троих. Больше всех за столом говорила Юлианка, – она была очень возбуждена из-за появления дяди Олега. Потом ее наконец удалось уложить, и мы смогли все прояснить.

– Я должен перед тобой извиниться, Тоня, – сказал Олег.

«Что это все передо мной извиняются в последнее время?»

– Я не мог открыться раньше и был вообще вынужден исчезнуть. Я не мог тебе даже позвонить, иначе бы сорвалась операция.

– Ты в самом деле из ФСБ?

Он сходил к куртке и вернулся с удостоверением. Я его внимательнейшим образом изучила.

– И Гриша?

Олег кивнул.

– Но мне казалось, что вы должны действовать как-то по-другому…

– Приходится действовать по-разному… Наша цель – государственная безопасность. Но Гриша специально подставлялся, хотя легко мог справиться и с Валентиной, и с тобой. Так ему удалось многое узнать. Валентина выдала себя в разговорах с Гришей. И он ее, конечно, подбадривал и подталкивал к разговорам и действиям. Про новый наркотик лапшу вешал – на который подсаживаются с первого приема и который безвреден для организма. Да и не лежал он подолгу, прикованный наручниками в холодном доме. Рядом всегда были наши люди. Изначально же мы приехали просто прояснить ситуацию у гражданской жены Истомина. От вашего главного технолога поступил сигнал, правда, тогда мы еще не знали, что это главный технолог…

– Но мне казалось, что все, что происходило тут у нас, – дело милиции или прокуратуры, – заметила я.

– Терроризм – подследственность ФСБ.