– Он просто друг. И вообще, он встречается с Джесс. – Я меняю тему. – Ладно, надо выставить на улицу мусор, завтра ведь приедет машина.

– Точно, – подхватывает Джонни. – День сбора мусора. Опять. Ведь только что был. Как быстро летит время!

Я выхожу из дома с двумя черными мешками. Неожиданно решаю пойти на вечернюю прогулку. Может, повстречаю где-нибудь Марка. После того воскресного утра, с которого прошел почти месяц, мы с ним виделись много раз. Я часто заходила к нему после работы, и мы пили вино. Недавно приготовили спагетти болоньезе и посмотрели один из любимых фильмов Беллс «Тутси» с Дастином Хофманом. На прошлой неделе Марк сунул мне под дверь записку: «Сдобная булочка &кофе – завтра?»

Сейчас вечер понедельника, всего десять часов. Скорее всего, Марк дома. Мне просто хочется поболтать, вот и все. Я стучу в дверь его квартиры и тут же слышу шорох велосипеда. Марк, вероятно, только вошел в дом с улицы. Его лицо розовое от холодного ночного воздуха. Поверх куртки надета ярко-желтая широкая лента, которую он снимает при виде меня.

– Привет. – Он потирает руки. – Как дела?

– Нормально. Я вынесла мусор, потом подумала про тебя.

– Прелестно! Зайдешь?

– С удовольствием. Где ты был?

– В школе. Боже, как я устал, – произносит он, проходя на кухню. Я иду за ним. – Мы репетировали «Мою прекрасную леди»; там еще столько работы. Профессор Хиггинс слинял, пришлось заменить его на Мэтью, и я не уверен, справится ли он.

– Сядь, – приказываю я. – Скажи, где у тебя тут все, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть и выпить. Моя очередь поухаживать за тобой.

– Чудесно, – со вздохом говорит он, стягивая башмаки и снимая с джинсов велосипедные зажимы. – Какое везение, что я встретил тебя. Кружки в полке над раковиной.

Я открываю полку и вижу мелкие и глубокие тарелки.

– Справа, – поясняет Марк. – Кофе в холодильнике.

– Ты держишь его в холодильнике?

– Так он свежее. Ты ведь держишь горчицу в холодильнике. – Марк устало смотрит на меня.

– Извини. На каждой кухне свои порядки. Ой, ты любишь зефир! – восклицаю я с удивлением. Наверху холодильника лежит пачка зефира в шоколаде и с клубничной начинкой. – Эмма дразнит меня за то, что я их по-прежнему люблю, и считает, что это лакомство для детей, мамы кладут его детям в коробку с ланчем, а мне давно пора повзрослеть.

– Ну, Эммы здесь нет, так что ешь хоть всю пачку.

Я наливаю две чашки кофе, и Марк съедает сырный сэндвич с поджаренным хлебом.

– Кэти, у меня к тебе большая просьба. Я даже собирался зайти к тебе завтра и поговорить.

– Что-то серьезное?

– Джесс не может приехать на «Мою прекрасную леди». Какой бы великолепной ни была наша постановка, но Эдинбург все-таки далековат, чтобы ехать ради этого. Так что я подумал, может, ты пойдешь со мной вместо нее?

– Правда?

– Да. Что скажешь?

– Ты сказал об этом Джесс?

– Скажу, но я уверен, что она не станет возражать. Она знает, что мы просто друзья.

– Ладно, если она точно не огорчится, я охотно пойду. Я никогда не была на школьных постановках. Единственный раз, помнится, мама пришла в школу посмотреть на меня, когда мне было девять лет. Весь класс играл на блок-флейтах. Мама сказала мне, что это было ужасно. Бабушка из Норфолка тоже пришла и, кажется, толкнула ее локтем в середине нашего исполнения «Зеленых рукавов» [7] и сказала, что здесь сегодня выступает цвет Саутгемптона, потом загоготала.

– Что, она смеялась так же, как ты?

– Неужели я гогочу?

– Да.

– Большое спасибо. Когда представление?

– В пятницу вечером.

На минуту я жалею, что больше никуда не иду в пятницу. Тогда бы он мог подумать, что у меня восхитительно интересная жизнь.

– Ладно, тогда до пятницы. Я пойду. Хватит с меня на сегодня общения с тобой.

Школьная постановка. Как одеться? Нарядно? Буднично? Я останавливаю свой выбор на черном платье и золотом ожерелье с подвеской-медальоном. Гляжусь в высокое зеркало. Бросив курить, я поправилась на несколько фунтов, которые отложились у меня на бедрах. Зато посвежело лицо. Я наношу серебристые тени, чтобы они подчеркнули зеленый цвет моих глаз, и после бесконечных раздумий решаю распустить волосы.

На улице я громко пою, изображая Элизу Дулитл.

– Тссс! – смеется Марк, удерживая меня, чтобы я не кружилась вокруг очередного столба освещения. – На нас бросают странные взгляды.

– Ну и что? Тебе должно быть все равно, что думают о тебе люди.

– Я и не обращаю внимания, – подтверждает он.

– Я слишком долго беспокоилась, что подумают другие. Это напрасная трата времени. – Я поворачиваюсь к нему. – Сегодня я действительно смотрела с удовольствием вашу постановку. Твой класс был великолепен.

– Они пели от всего сердца, правда? – говорит он. – Эллен просто лезла вон из кожи.

Эллен играла Элизу, роль Одри Хэпберн. Я уж не стала говорить Марку, что она оглушила зрителей; мне просто хотелось заткнуть уши. Марк так напряженно следил за действием, что я не смела дышать, сидя рядом с ним, чтобы он не пропустил ноту или слово. Прокол случился, когда профессор Хиггинс споткнулся и упал со сцены. Он радостно танцевал с Элизой, потому что она наконец «правильно» заговорила, и поставил ногу слишком далеко. Все ахнули, Марк бросился к сцене, словно актер из сериала «Катастрофа». Я невольно смотрела больше на него, чем на пьесу. Меня восхищал его страстный интерес к детям, которые даже толком не умели петь. Он был с ними каждую минуту. Морщился, когда учитель музыки брал не ту ноту. В одном месте им пришлось запеть «Rain in Spain» повторно, потому что Элиза фальшивила, и мне показалось, что у Марка начнется сердечный приступ.

– Ведь мы столько это репетировали, – страдая, простонал он.

– Тссс, ничего, они молодцы, – шепнула я в ответ и взяла его за руку ради поддержки. Его пальцы впились в меня. Ладонь была влажная. Но лучше всего получился финал. Все встали и аплодировали, по-моему, минут пять. Директор вызвал Марка на сцену, и Марк кланялся вместе с актерами. Я подумала, что Беллс тоже получила бы удовольствие. Жалко, что ее здесь не было. Ребята сгрудились вокруг него, кто-то ласково ударил его по руке, другой выставил пятерню. Марк всех поздравлял. Элиза поделилась с ним цветами и робко опустила глаза.

– Что за красивая девчонка с вами? – громко спросил какой-то мальчишка, показывая на меня. Я чуть не лопнула от гордости. Мне почти тридцать, и вдруг красивая девчонка. – Это ваша подружка? – допытывался он.