Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ей-то отчего так больно? И что сделать, чтобы стало проще?
Когда он обнаружил, что её нет, то принялся ей звонить. Но она не ответила. И просто выключила звук у телефона – ну и пусть себе звонит. А она не будет отвечать, потому что не может она сейчас с ним разговаривать.
Попытался звать по магической связи? И тоже не преуспел, она такое скидывает на «раз», умеет. Потому что… ну не знает она, о чём с ним говорить. Вроде он и подтвердил даже, что для него имеет значение только она, но, но… Наверное, ему нужно было что-то сказать. Но сказать она бы не смогла, только наорать, водой облить, опять же. А там столько шума, что на её выпад вообще бы никто не обратил внимания. И он бы попытался обнимать, говорить какую-нибудь ерунду, и она бы снова поплыла, и всё бы так же и продолжилось. До следующего раза, до следующих приятельниц «по старой памяти». А с ней так нельзя, нельзя! Даже дурак Феликс не позволял ничего подобного! Потому что… потому что нельзя. Вот.
Катрин полежала, повздыхала, уснула. А проснулась уже совсем не утром, от того, что кто-то из кошек бесцеремонно трогал ей лапой нос. Тьфу, киса, что же ты делаешь? Серый себе такого нахальства не позволяет! Он вообще приличный и воспитанный. Приличнее своего хозяина, точно.
Она дотянулась до телефона, проверила входящие. О да, с полсотни звонков, и они прекратились после пяти утра. Где-то угомонился?
А ещё имелся недавний неотвеченный звонок от отца. И он заставил буквально подскочить, сесть на кровати и тут же перезвонить.
- Добрый день, папа. Сплю, да. Так получилось. Неделя была тяжёлая. Анриетта? Не знаю, почему не отвечает. Наверное, не может. Или не хочет. Обед? Хорошо, я постараюсь…
Она сначала нажала «отбой», а потом только поняла, что обед в отцовском доме уже через час, а она ещё на себя в зеркало со вчера не смотрела.
- Я совсем с ума сошла, да? – спросила Катрин у сидящей на постели кошки, вышло жалобно.
Кошка сощурилась – и, кажется, согласилась. Но пришлось вставать на ноги и идти умываться.
Анриетта пила кофе в гостиной и что-то читала.
- Привет. Что у вас стряслось? – спросила она первым делом.
Вот, теперь все будут спрашивать. Это ужасно.
- Ничего, - пожала плечами Катрин. – Ты почему отцу не отвечаешь?
- Не хочу, - пожала та плечами. – Ничего хорошего мы друг другу не скажем, слать его в дальнее путешествие вроде бы тоже не слишком правильно, молчать проще. А ты что, ответила?
- Имела неосторожность, - усмехнулась Катрин. – И поеду сейчас на улицу Сен-Жан.
- Удачи, - кивнула Анриетта. – нет, привет от меня передавать не надо. Жива, и ладно, остальное его не касается.
Катрин даже удалось не опоздать – она позвонила в ворота без пяти два.
- Как хорошо, что ты пришла, Катрин, - кивнул отец. – Если бы ты жила здесь, а не у Анриетты, было бы ещё лучше, и я рекомендую тебе подумать об этом. Где Анриетта?
- Осталась дома, - сообщила Катрин как можно более нейтрально.
- И почему ты не взяла её с собой?
- У неё были планы.
- Какие могут быть планы в воскресенье? Это не планы, это недостаток планирования, - сказал отец. – Впрочем, пойдём. Очень хочу послушать твои впечатления о компании Треньяка.
Какие, к чёрту, впечатления? – подумала сначала Катрин, а потом сообразила.
Вообще отец ждал от неё впечатлений о любой её работе. Как развивается магический бизнес, куда идёт, какие подводные камни встречает, как их преодолевает. Всё это использовалось при построении долговременных стратегий, и было полезно. Отец всегда называл Катрин одним из самых внимательных сотрудников, и был доволен её отчётами.
Но сейчас она не была готова делать отчёты, никакие. Она поняла, что прожила последние недели не как сотрудник «Четырёх стихий», а как обычный маг-инженер, устроившийся на работу в неплохое место. И завязавший служебный роман, ага.
И если бы не этот служебный роман, она бы точно фиксировала информацию обычным образом. И сейчас ей было хорошо видно – процент халатности высок, едва ли не такой же, как процент горящих своей работой сотрудников. Компания работает в целом нормально, но можно лучше. А что из этого видит Вьевилль – она не представляла, не до того им было, вот совсем не до того.
И стала говорить о том, что у «Волшебного дома» совсем другая направленность. Отец за максимальную стандартизацию, Готье Треньяк за разнообразие. И если поглотить и включить в семейную собственность обычным образом – потеряется значительная часть клиентов, и значительная часть прибыли тоже. И поэтому с её точки зрения – смысла нет. Во всяком случае, сейчас, когда в моде индивидуальность. А дальше будет видно.
Отец вроде бы согласился с такой точкой зрения, во всяком случае, спорить не стал. Но и своими соображениями делиться тоже не стал. Может быть, ещё поговорят об этом, а пока – за стол.
За столом были и Франсуа, и Феликс, и ещё кое-кто из отцовских людей и отцовских союзников. И как раз один из таких, отцовский приятель, и спросил её:
- Катрин, а с кем это вы были на закрытии сезона в Опере? Такой приятный молодой человек.
Ну вот, только ещё не хватало! Она сосчитала про себя до десяти и ответила:
- Это генеральный директор «Волшебного дома», племянник господина Треньяка.
- Отчего же вы не привели его с собой? Он производит неплохое впечатление.
Это вы его вчера не видели, как он пил и с девками обнимался, потому и неплохое, ядовито подумала Катрин. А вслух сказала:
- В воскресенье у всех планы. Честно говоря, мне бы и в голову не пришло позвать его на обед.
- Отчего же, он был у нас однажды вместе с родственником, - заметил Франсуа. – Выглядел диковато.
- Почему? – не поняла Катрин.
- От него странное ощущение, будто угроза.
- Так он боевой маг, - пожала она плечами. – Квалифицированный боевой маг.
- И вовсе не управляющий бизнесом, - с торжеством сказал брат.
- Кто ж
