что их бросили. Или ещё как-нибудь не так с ними поступили.

- Можно подумать, бросить может только парень, - прорыдала она.

- Девушка, что ли? – и такое случается, наверное.

- Да причём тут девушка! Вот одно на уме, что за человек, - она даже рыдать забыла.

Вот и славно.

- Да уж какой есть. Так кто бросил-то? Может, того, дело поправимое?

- Нет, - всхлипнула она. – Это если парень бросил, поправимое, потому что другой найдётся. А если ты твоей семье как кость в горле, то это навсегда.

- Да ладно, - позволил себе усомниться Рыжий.

И услышал дивную историю о том, что у девчонки где-то в провинции родители и младшие братья, родители были против того, чтобы она училась в столице, а она выучилась, и домой после учёбы не вернулась. А недавно они узнали, кем она работает, и решили, что такая работа не для приличной девушки из приличной семьи. И отец поставил ультиматум – или она возвращается домой, или у него нет больше дочери.

- И вот… у него нет больше дочери, - щвыркнула носом девчонка.

- А ты сказала, что у тебя тоже больше нет никого? – брякнул он первое, что пришло в голову.

- Нет. Зачем? Это и так понятно, - слёзы полились рекой, мешаясь с каплями дождя.

- Слышь, а ты где работаешь-то? В стриптизе что ли? Или в эскорте? – ну просто Рыжий не смог придумать никакого другого варианта, из-за которого можно было бы так вызвериться на собственную дочь.

- Куда там! Я Жозефин Марту, я лучший корреспондент ТВП-27!

- Что-о-о?

В общем, Рыжий понял. И подумал, что родители – идиоты. Потому что это имя слышал даже такой далёкий от прессы человек, как он. И даже видел пару выпусков новостей и одну программу с её участием.

Девчонка работала на очень горячих темах – происшествия и криминал, беспорядки, военные действия. Кажется… кажется, однажды она даже приезжала, когда столичный телеканал делал большую программу про Легион, их там было несколько, и она, вроде, тоже.

- И что им не нравится? Что ты крутая?

- Что я зарабатываю деньги на неприглядных сторонах человеческой жизни. Что у меня репортажи то про убийство, то про теракт, то про право женщин работать там, где им хочется. Я специально взяла псевдоним, это фамилия прабабушки. И не говорила, чем занимаюсь, а новости они не смотрят, или смотрят, но на государственных каналах. А тут им рассказали, что меня видели, и они посмотрели, много выпусков. И сказали, что не для того меня рожали и растили, чтобы я про убийства по телевизору рассказывала. И чтоб я немедленно увольнялась и возвращалась в Льен. А я не хочу. Я профессионал, и я хорошо делаю свою работу. И причёска у меня не идиотская… Ещё б сказали замуж выйти за отцовского племянника, ага, - она уткнулась лбом в опору от качели и продолжала рыдать.

Рыжий попытался дотронуться – ну безобразие же, нельзя рыдать под дождём, даже если у тебя родители… такие вот. Но она оказалась насквозь мокрая, и он понял, что сам такой же.

- Слушай, хватит мокнуть. Ещё только простынь и заболей, ага. На радость всем, кто злобствует. Там, наверное, те люди, которые тебя сдали, просто позавидовали.

- Не знаю, и знать не хочу. Я только на квартиру заработала, на хорошую, и собаку завела, я не хочу отсюда уезжать!

- Не хочешь – и не уезжай. Понимаешь, никто не может тебя заставить. А неприятие родных, ну, пережить. Может, остынут ещё, и помиритесь.

- Не остынут, я их знаю.

- Ладно, всё равно это не конец света, поняла? У тебя хоть выпить-то есть?

Девчонку уже колотило крупной дрожью – кто её знает, сколько она тут сидит и ревёт?

- Выпить? Зачем?

- Чтоб согреться.

- Нет.

- Тогда пошли.

- Куда? – она даже реветь перестала.

- Ко мне. У меня есть, я запас сделал, - усмехнулся Рыжий, но усмешка вышла горькой. – Пса-то покормила? Или голодный сидит?

- Покормила. Прогуляла и покормила.

- Умница. А у меня кот голодный. Придём – нас сожрёт. Наверное. Но всё равно пошли. Будем греться.

Глава двадцать шестая, в которой случилось много разного

В пятницу утром Катрин оказалось как-то особенно сложно настроиться на работу – потому что днём общее совещание. Итоги недели, планы, новости. И нужно будет сидеть за одним столом с Вьевиллем. И делать вид, что всё в порядке.

А оно было совсем не в порядке. Анриетта вчера пришла с тренировки и спросила:

- Слушай, да что у вас там? Рыжий как с цепи сорвался, так нас гонял.

- Ничего, - Катрин пожала плечами, будто и впрямь ничего.

- Чем ты его достала?

Катрин хотела уже сказать, что это ещё кто кого достал, но подумала – и промолчала. Всё равно Анриетта не поможет ничем, и не нужно вообще осложнять ей жизнь, у неё своих проблем хватает.

- Не знаю. Ты лучше скажи, ты спала вообще сегодня?

- Да, спала. Правда, меньше, чем бы мне хотелось, - усмехнулась сестра. – Днём работка, к ней пришлось подготовиться. Детский праздник. Буду изображать огнедышащего дракона. Пришлось кое-что сделать для костюма, Джесс создаст иллюзию, но лучше ведь, когда не только иллюзия?

И Анриетта показала перепончатые крылья из золотистой ткани, укреплённые чем-то вроде бамбуковых палок, какими в офисе Кристин цветы подпирает. И ещё маску – тоже из блестящей золотистой ткани, и перчатки.

- Да, хорошо получилось, - кивнула Катрин.

Анриетта умеет всё – и сшить, и спеть, и еду приготовить. Не то, что Катрин. Ну и ладно.

Катрин вызвала такси, допила арро с бутербродом, пожелала сестре удачи на празднике и пошла вниз. И с изумлением увидела, как кто-то отпускает уже приехавшую для неё машину!

Тьфу ты, Феликс. Вот же непонятливый! Он нахальным образом передал водителю в окошко деньги и махнул рукой – мол, поезжай. Тот уехал, а Феликс облокотился на свою машину и глянул на Катрин.

- Доброе утро, - стоит тут, как ни в чём не бывало!

Она ещё поймала себя на мысли, что вот если бы Вьевилль так сделал, она бы не возмутилась. Наверное.

- И тебе, Феликс, доброе, - ровно произнесла Катрин. – Почему ты оставил меня без такси?

-