– Что за драка? – заинтересовался Машеров.

– Отверг первую красавицу класса, а она нажаловалась брату. Тот встретил Геннадия по дороге из школы и решил в воспитательных целях повозить носом по асфальту. Ему уже восемнадцать, столько же и двум приятелям, которых он захватил для компании. Наш кадр шёл не один, а со своей девчонкой и другом – сыном следователя УГРО. В результате баталии главного зачинщика отвезли в больницу, а четверо остальных с мелкими телесными повреждениями доставлены в ближайшее отделение милиции. Там быстро разобрались и отвезли нашу компанию домой. В общем-то, ерунда, поэтому мы ни во что не вмешивались. А пять дней назад он отблагодарил всю милицию. Спел со своей подругой на нашем концерте несколько песен. Народ отбил руки, аплодируя, а моя жена даже прослезилась.

– Это не ерунда, – нахмурился Машеров. – Хорошо, что он может за себя постоять, но никто не застрахован от случайностей. А если он в следующий раз нарвётся на кого посерьёзней? Выяснения отношений на кулаках нужно запретить. Выдайте ему что-нибудь вроде «Коровина» и при необходимости проведите обучение.

– Сделаем, – сказал Юркович. – Только «Коровин» для мальчишки тяжеловат и не получится скрытое ношение. Дадим карманный «Браунинг», у нас они остались чёрт-те с каких времён.

– Да знаю я, как из него стрелять! – сказал я Семёну. – Я, между прочим, имею звание старшего лейтенанта. Служить не служил, но перед получением звания на сборах достаточно подморозил задницу. Да и потом были сборы. Стрелял и из Калашникова, и из пистолета Макарова. Без инструкции быстро не разберу ваш браунинг, но отстреляться, смогу.

– Держи, грамотей, – отдал мне пистолет Семён. – Посмотрим, попадешь ли ты в мишень.

– За это не беспокойся, – заверил я, изготавливая оружие к стрельбе. – Пока не село зрение, стрелял неплохо.

Я навёл пистолет на мишень и выстрелил шесть раз подряд. Хлопки были негромкие, а отдача почти не чувствовалась. Даже для меня пистолет был небольшой, хоть по весу не пушинка.

– Две девятки, две восьмёрки, семерка и шестерка, – подвёл итог Семён, посмотрев в оптику. – Однако!

– Из него трудно стрелять лучше, – сказал я, возвращая пистолет. – Это, скорее, психическое оружие.

– А тебе для того и дают, чтобы мог припугнуть, – сказал он. – Стрелять на поражение только в случае угрозы жизни. Сейчас покажу сборку-разборку и как за ним ухаживать. Потом получишь пистолет и боеприпасы и распишешься в куче бумажек. Учти, что ствол у тебя нелегально. Бумага на него будет, но это для тех, кто не знает, что у тебя не может быть таких бумаг. Поэтому постарайся им не светить. Если попадёшься кому не надо, мы тебя отмажем, но кое у кого могут быть неприятности. В школу не носи, в остальное время пусть будет при тебе. Мы не можем постоянно тебя охранять, точнее, можем, но тогда сам взвоешь, а это хоть какая-то гарантия. И постарайся не выяснять отношения кулаками. Если будут наезжать, звони нам. Понял?

Шёл третий день новогодних каникул, мы собирались на каток, а тут этот вызов и куча подписок.

Во второй половине ноября произошли два события. Во-первых, нас приняли в комсомол и я избавился от галстука, а во-вторых, нас не пустили на праздничный концерт. Виноват был я. Надо было подготовить для Люси что-нибудь вроде «Снежинки» из «Чародеев», а я взял «Годы бешено несутся».

– Изумительная песня, – сказал после прослушивания председатель комиссии, – и спели вы замечательно, но я не выпущу вас с ней на сцену. Жаль, что уже поздно, а то можно было бы дать её в работу взрослым исполнителям. Она вам не по возрасту, люди будут смеяться.

С последним утверждением я не согласился, но спорить было бесполезно, поэтому мы попрощались и ушли.

– Не расстраивайся, – подбодрил я Люсю. – Мы её ещё споём. Надо будет разучить несколько новых песен, и для себя, и чтобы спеть при случае.

Двадцать девятого на классном часе проставили оценки, и мы на одиннадцать дней стали свободными людьми. А теперь на мою свободу покушались из-за куска металла, от ношения которого я не видел большой пользы. С другой стороны, я понимал Машерова. Мало ли на кого может нарваться подросток в большом городе, а так хоть какая-то гарантия.

Каникулы пролетели как один день. Мы почти ежедневно ездили на каток, дважды вместе с Ирой. Погода стояла замечательная: лёгкий мороз при почти полном отсутствии ветра и через день-два шёл снег, присыпавший грязь большого города. Мы каждый вечер гуляли, и мне приходилось таскать в кармане куртки пистолет.

Мама увидела его, когда я, придя домой после получения оружия, бросил кобуру на кровать и стал доставать из кармана пачки патронов. Она страшно перепугалась, мигом забыв о моём настоящем возрасте.

– Успокойся, – сказал я. – Мне не нужна эта железка, но придётся носить. Вот на него документы, так что всё законно.

– Они сошли с ума! – заявила она. – Давать ребёнку боевое оружие!

– Это не боевое оружие, а карманный пистолет для самообороны. Из него даже застрелиться не так легко, а у меня есть офицерское звание, да и здесь прошёл инструктаж. И не нужно шуметь, Тане не обязательно об этом знать.

Пришедший с работы отец отнёсся к новости спокойно, посмотрел пистолет и вернул его мне, справившись, стрелял я из него или нет.

– Конечно, – ответил я. – Кто бы мне его дал без тренировки? Из шести выстрелов выбил сорок восемь очков. Но ствол несерьёзный, из него стрелять только в упор.

– Всё нормально, Галя, – успокоил он маму. – Раз выдали, значит, так нужно.

Во вторник, одиннадцатого, я пошёл в школу, как на каторгу.

– Закончилась наша свобода! – сказал Сергей, у которого было такое же настроение.

– Мне, что ли, с вами поплакать? – рассердилась Люся. – Сколько осталось учиться? Капельку зимы и весна. И нам с вами уже по пятнадцать лет!

Первый день занятий прошёл неожиданно быстро. Секции сегодня не было, поэтому я с Люсей пошёл домой, а Сергей побежал в гастроном за продуктами.

– Через несколько дней мир будет на грани ядерной войны, – сказал я подруге. – Семнадцатого американский Б52 столкнётся в воздухе с заправщиком, и на Испанию рухнут четыре термоядерные бомбы. Две из них разрушатся и не взорвутся только чудом. Детонаторы сработают только частично. А каждая бомба по полторы мегатонны.

– А почему война? – вздрогнула она. – Мы-то тут при чём?

– А кто стал бы разбираться, если бы произошёл взрыв? – пожал я плечами. – Сработала бы система оповещения, и всё. У американцев ещё будут такие происшествия с атомным оружием.

– А у нас?

– Может, были и у нас. Не принято у нас писать о неудачах и катастрофах. Самолёты не падали и не тонули корабли. Кое о чём узнали после развала Союза, но я не читал о таких катастрофах. Смотри, снег выпал только вчера, и уже видна грязь. А в городке лежит по две недели белый-белый.