– Жизнь с чистого листа – как это красиво и символично.

Мэдди вдруг подумала о том, что они с Логаном тоже могли бы начать жизнь с чистого листа. Если бы всерьез принимали обычаи старины.

Ведь он был неплохим человеком. Заботливым, неглупым, верным.

И, если уж не копать слишком глубоко, он был чертовски привлекателен.

И она, Мэдди, будет всю жизнь жалеть о том, что так и не узнала, какой он любовник. В конце концов, тетя Тея не остановилась на полпути, позволив графу Монтеклеру «погубить» ее окончательно. И бог бы с ними, с этими перьями.

Но какой смысл грустить о недостижимом?

Логан ее не любил. Он не мог ее полюбить. Какая-то другая женщина добралась до него первой и отбила у него вкус ко всем прочим женщинам. Мэдди очень надеялась, что эта А.Д., кем бы она ни была, глубоко сожалеет о своем выборе. Теперь-то она, наверное, поняла, от чего отказалась, и каждый день кусает себе локти. Чтобы ей пусто было!

– Вы что-то сказали? – спросил Логан.

Ну вот, теперь она уже начала говорить сама с собой.

– Я? Нет, ничего.

Женщина в традиционном костюме подошла к ним и заговорила с Логаном на гаэльском наречии. Не успела Мэдди сообразить, что произошло, как женщина сунула в руки Мэдди младенца.

Превосходно. Только этого ей сейчас не хватало. Может, если младенец сейчас заверещит или срыгнет, он избавит ее от этой щемящей тоски и нежности.

Но младенец – сущий ангел, спал у Мэдди на руках. Тем временем мать ребенка благодарила Логана – Мэдди поняла, что она его благодарит, даже не зная языка – одного взгляда было достаточно, а тут еще Каллум взялся перевести. Молодая женщина недавно овдовела, и она думала, что ей придется покинуть Шотландию, но Логан нашел для нее заработок: она стирала и готовила для солдат Маккензи, пока те строили себе дома. Теперь эта женщина и ее малыш смогут остаться в родных краях.

Вдруг Мэдди заметила, что на одеяле, в которое завернут малыш, что-то блеснуло.

– Смотрите-ка, обручальная брошь, – сказала Мэдди, показывая брошь Каллуму. Не рановато ли? И ведь этот ребенок – мальчик, верно? К тому же я думала, что броши дарят девушкам.

Каллум нежно погладил ребенка по щеке.

– Обычай требует, чтобы мужчина подарил брошь своей жене, а та потом прикалывает ее к одеялу их первенца. Считается, что эта брошь – амулет, который отгоняет злых духов.

– Как интересно. Так это значит, что эти буквы, – Мэдди провела пальцем по едва заметной гравировке на брошке в форме сердца, – инициалы младенца?

– Нет, нет. Это инициалы его отца и матери.

– Понятно.

Так вот кто она, та женщина, про которую Мэдди так хотела услышать от Логана. Его мать. Он любил ее, как мог, но детской любви ей было мало, и она его бросила.

И она, Мэдди, сказала ему, что эта женщина правильно сделала, бросив его!

Мэдди медленно подняла взгляд. Молодая вдова танцевала с каким-то парнем.

Логан успел отдалиться, но они встретились взглядами, перекинув мост через костер. Взгляд его был пристальным, ищущим, брови насуплены. Кажется, он понимал, что кое-что изменилось.

– Каллум, – сказала Мэдди, проглотив комок в горле, – вам о чем-нибудь говорит такое вот созвучие: «на-трей-ме»?

Каллум склонил голову набок.

– Это не созвучие. И даже не слово. Это фраза.

– И что же означает эта фраза на вашем языке?

– Она означает «не бросай меня». А почему вы спрашиваете?

Мэдди попыталась сдержать дрожь в голосе.

– Просто так.

Да уж, просто так. Теперь, когда осколки мозаики сложились в картину, она поняла, как глупо себя вела.

– Мне нужно кое-что сделать. Вы его подержите? – Мэдди передала ребенка Каллуму.

– Нет, подождите! У меня же только одна рука! Как я его удержу?

– Ничего, удержите. Матери только так их и держат. В скором времени вам доведется держать на руках и собственного сына, так что привыкайте.

Мэдди порывисто поцеловала в лоб сначала Каллума, а потом младенца.

А потом она отправилась искать Логана в толпе. Только его нигде не было видно.

Логан стремительно уходил прочь от костра, но, видно, все равно шел он недостаточно быстро.

– Логан, подождите!

Логан не замедлил шаг. Он не мог с ней говорить. С него хватило того, что он видел. Как она качала на руках младенца. Как танцевала с Каллумом. С него хватило того, что он почувствовал, когда она столкнулась с ним во время танца. Ему и так было тяжело. Но… Мэдлин сделала свой выбор, и он тоже. Завтра пути их окончательно разойдутся, и так тому и быть. Однако, если она до отъезда окажется в пределах досягаемости, Логан не мог за себя ручаться. Он мог сделать нечто такое, о чем они оба будут потом сожалеть.

– Возвращайтесь к костру, – сказал он. – Тут слишком темно. Можно споткнуться и упасть. Можно даже угодить в болото.

– Не бросай меня, – произнесла Мэдди на гаэльском языке, и Логан остановился как вкопанный.

– Вы решили выучить гаэльский? – стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он.

– Гаэльский для меня пока загадка, а вот вы – нет. Теперь – нет.

Что это, черт возьми, означает?

Мэдди поравнялась с ним. Судя по тому, что он смог разглядеть при тусклом свете звезд, она была сердита.

И хорошо. Пусть злится. Так безопаснее.

– Вы солгали мне, Логан.

– Я вам не лгал.

– Вы не стали меня разубеждать, понимая, что я нахожусь в плену заблуждений. А это ничуть не лучше лжи. Так вот, эта брошь. Вы не заказывали ее для другой женщины. Это так?

– Вы снова за свое? Я же сказал вам, для меня она ничего не значит. Больше ничего не значит.

– А вот и неправда. – Мэдди подошла к нему вплотную. – К одеялу младенца, которого я держала у костра, была приколота похожая брошь. Каллум мне все объяснил. Буквы Л. М. на вашей броши не ваши инициалы, а вашего отца. Вас назвали в его честь. А другие инициалы – это первые буквы имени и фамилии вашей матери. Так как ее звали?

Логан вздохнул.

– Я не знаю. Я был слишком мал.

– Почему вы не сказали мне правду? Если бы я знала правду, то и сейчас с гордостью носила ваш подарок. Вам просто нравится заставлять меня ревновать?

Логан ничего не понимал.

– С какой стати вам меня ревновать?

– Перестаньте прикидываться тупым, – закричала Мэдди. – Вы прекрасно знаете, что я решила, будто какая-то шотландская девица украла ваше сердце и разбила его. Конечно, я ревновала! Мне ваше сердце нужнее, чем ей!