ярко заблестели мокрые от дождя стены старинных особнячков, московских усадеб, прятавшихся в чуть тронутых желтизной небольших садиках.

В бюро пропусков о нем знали: стоило Вашко предъявить удостоверение, как тотчас ему вручили красивую бумажку с вписанной фамилией, именем и отчеством. В приемной кабинета изысканно одетая секретарша сразу же провела его за огромные дубовые двери и бесшумно притворила их. Увидев человека, тотчас поднявшегося из-за стола и направлявшегося навстречу, Вашко сразу захотелось привести в порядок свой изрядно поношенный костюм. И пиджак, и рубашка, и галстук хозяина кабинета были словно только что куплены в модном магазине.

— Садитесь, Иосиф Петрович, — сразу же предложил немолодой, примерно одних лет с Вашко, но прекрасно сохранившийся мужчина. — Чай? Кофе? Тоник?

— Благодарю.

«Дипломат», как про себя Вашко окрестил хозяина кабинета, появился, держа в руках поднос с дымящимся кофе. «Сам ухаживает, даже секретарше не доверил, — отметил Вашко. — С чего бы это?»

— Настоящая «колумбия»! — подчеркнул «дипломат», приподнимая двумя тонкими холеными пальчиками миниатюрную чашечку с непривычно густой жидкостью. — На прошлой неделе покупал в Боготе. Вкус отменный!

С большим удовольствием Иосиф Петрович выпил бы сейчас отечественного «Жигулевского», но это, похоже, в ассортимент данного кабинета не входило.

— Признаюсь, меня несколько удивляет, что вы решили обратиться к нам, — начал Вашко, отхлебнув кофе из чашки. Она в его пальцах казалась не больше наперстка. — Мы, как вы знаете, больше по внутренним делам… Нет ли ошибки? Тем более, — продолжал оперативник, — и дело-то конфиденциальное.

— И тем не менее наш вопрос чисто милицейский, — вкрадчиво начал «дипломат». — Скажу больше: он чисто московский, без всяких иностранных примесей.

— Тогда я… — начал Вашко, пожимая при этом плечами, но собеседник не дал ему закончить фразу.

— Ничего, ничего, — «дипломат» сделал успокаивающий жест рукой. — Сейчас я все объясню. Тут, как мне кажется, речь идет о тривиальной уголовщине, — он продолжал изучать Вашко и, как тому показалось, нарочно не спешил с изложением сути дела.

— Надеюсь, вас не обокрали?

— Упаси бог! — «дипломат» сделал многозначительную паузу и, как бы преодолевая собственные сомнения, нерешительно продолжил: — Вам никогда не приходилось иметь дело с сумасшедшими? — последнее слово ему далось с видимым трудом — он его, похоже, взвешивал, пробовал на вкус, но, ничего не подобрав лучшего, все же произнес.

Вашко изумленно повел бровями.

— Извините, вы меня не совсем верно поняли. Речь идет о настоящем сумасшедшем! Который абсолютно не отдает себе отчета ни о времени, ни о пространстве…

— Это дело медиков.

— Они уже сказали свое слово.

— В чем же проблема? Он ваш родственник? Может, сотрудник?

— Вы попали в точку. Сотрудник! Еще неделю назад он был не глупее нас с вами, скорее наоборот… Отличный специалист, хороший товарищ. Зовут его Иваном Дмитриевичем. Фамилия — Тушков.

— Подозреваю, что это произошло с ним где-то там, за бугром, — Вашко махнул рукой в сторону окна. — Должен предупредить, что у нас как-то не складываются отношения с Интерполом.

И опять «дипломат» не дал закончить фразу, остановив его жестом руки.

— Иван Дмитриевич никогда не выезжал дальше Кавказа.

— Хм… — Шансов открутиться от дела, ограничившись лишь кофе, оставалось все меньше и меньше.

Собеседник грустьо улыбался.

— Так думают многие. Раз Внешторг — значит путешествия, экзотика. На самом деле ездят за рубеж далеко не все. Один много знает, второго грехи не пускают.

Вашко бесцеремонно уставился прямо в глаза собеседника:

— Какие же грехи у Ивана Дмитриевича? Сидел?

«Дипломат» поморщился — его коробила подобная, отнюдь не дипломатическая прямота.

— Нет. Это мы проверяли… Дело в другом — его дочка работает в некой космической фирме. Кажется, что-то связанное с обеспечением полетов на орбитальных станциях. Я не интересовался. И боже упаси спрашивать ее об этом, если встретитесь. Хотите еще кофе?

— Благодарю! — Вашко поднял грузное тело из узенького тесного кресла и с наслаждением прошелся по кабинету. — У вас здесь курят? — «Дипломат» кивнул. — Мне кажется, мы ходим вокруг да около. Самым правильным будет начать с начала и сконцентрировать внимание на трех основных вопросах: что, где, когда? Начнем с последнего — когда это произошло?

Дверь в кабинет отворилась, и в помещение вошел столь же изысканно одетый человек с ранней сединой на висках.

— Извините, Виктор Петрович, — обратился он к «дипломату», решительно продвигаясь по ковру. — Срочная телеграмма, Марокко… — он подал через стол толстую натуральной кожи папку. «Дипломат» как-то совсем по-домашнему нахлобучил на нос очки и, отвернувшись от Вашко, принялся читать.

Вошедший, куда моложе «хозяина», с нескрываемым интересом принялся разглядывать Вашко, облик которого, манеры и одежда, так не походили к изящной обстановке.

— Хорошо, оставьте, — не меняя интонации произнес Виктор Петрович. — Можете идти и скажите Мальцеву, что через полчаса я прошу его зайти.

Дождавшись, когда за подчиненным прикроется дверь, «дипломат» вновь повернулся к Вашко.

— Вы спрашивали — когда это произошло? Три дня назад. Позвонили из бюро пропусков и попросили спуститься вниз. Сначала пошел наш сотрудник, а потом пришлось скакать галопом и мне. Ужас какой-то! В комнатке для посетителей сидел нищий заморыш, без документов, с блуждающими глазами, нечленораздельной речью. Каково же было наше удивление, когда мы узнали в нем нашего сотрудника.

— Это был Иван Дмитриевич?

— Да… С момента, когда мы его видели в последний раз, прошло не более двух дней: суббота и воскресенье. В пятницу он ушел с работы вместе со всеми, а в понедельник поди ж ты…

— Как он выглядел?

— Одет — во все свое. Но… Если раньше его костюм был нормальный, то теперь рваный какой-то, засаленный и, простите за выражение, дурно пах…

— Чем? — без обиняков спросил Вашко.

— А чем могут пахнуть брюки человека, который не в состоянии сообразить, как их снять? Похоже, это продолжалось с ним, не раз и не два.

— Он совсем не говорит?

Виктор Петрович горестно покачал головой.

— Нечленораздельное мычание. По подбородку текут слюни… В общем, перемены разительные.

— В чем причина столь строгой конфиденциальности вопроса, если не секрет.

«Дипломат» вновь как-то странно, будто изучающе, посмотрел на Вашко.

— На этот вопрос ответить и просто, и трудно одновременно. Пожалуй, дело в том, что Иван Дмитриевич до последних дней вполне успешно вел долгие переговоры с одной из западных фирм, информация о которой ни в коей мере не окажется вам полезной. Дело шло к крупному и выгодному контракту. Раньше с этой фирмой работали многие, но у Ивана Дмитриевича все сразу пошло на лад. Он, знаете ли, умел работать с фирмачами как никто другой. Теперь они требуют именно его. Представляете, что произойдет, если этот факт получит огласку в прессе?

— Как же обходитесь сейчас?