бы такое сказать генералу, дабы открутиться. Но разговор с начальством закончился так, что уже к вечеру Вашко частенько приговаривал к месту и нет, вставляя при случае «мой сумасшедший». К кому он это относил, осталось загадкой.

2. ШОРОХИ В НОЧИ

— Георгию Георгиевичу пламенный! — Вашко пожал руку криминалисту и выложил на стол сверток с одеждой, аккуратно запакованный в прозрачный пластиковый пакет. — Прости за запахи…

Тот положил сверток на стол и, предварительно расстелив бумагу, извлек то, что некогда было костюмом Тушкова.

— Мои ребята сейчас устанавливают «евойное» местожительство, — сразу же пояснил Вашко, — но полагаю, кое-что интересное найдем и мы.

— Труп? — без обиняков спросил криминалист, предупрежденный о приходе Вашко.

— Нет… — задумчиво произнес тот, закуривая. — Но и о себе рассказать может немногое… Вообще ничего не может! — поправился он.

— Пикантная, но довольно привычная история. — Криминалист надел резиновые перчатки и, подставив прозрачные кюветы, принялся молча выворачивать содержимое карманов — сыпалась какая-то шелуха, мусор, пыль.

Крепыш-криминалист нахлобучил на лоб толстые окуляры в массивной черной оправе и, не дыша, склонился над ванночками. Вашко, не удержавшись, приблизился к нему, пытаясь разглядеть нечто такое, что может пролить свет на произошедшее. В ушах Вашко еще звучали «напутственные» слова генерала: «Я уже думал над этим. Конечно, это дельце не по нашему ведомству, но… Если дело действительно связано с зарубежьем, обещаю — буду первым, кто снимет с тебя эту обузу. Но если история все же криминальная — извини, не отвертишься. Сам знаешь, откуда звонят».

— Он курил? — спросил криминалист.

— Сие для меня неизвестно.

— Похоже, что нет… Ни малейших признаков табачной крошки. А вот тут…

— Что тут? — поспешил с вопросом Вашко.

— Остатки рыбной шелухи.

— Воблу в карманах таскал? Любитель пива? Это у каждого второго, кто смог ее достать. Чего-нибудь посущественнее?

— С уверенностью это можно будет утверждать позже, если анализ выявит признаки соли. А если нет, то он заядлый рыбак.

— Я не представляю рыбака, который ходит на речку в костюме. А посущественнее?

— В принципе, Иосиф, много любопытного. Кора, остатки шепочек, даже немного угля. Это интересно?

— Хм… Безусловно…

— Спектральный анализ, споро-пыльцевой, думаю, поможет кое-что прояснить.

— Спасибо, сынок! — Вашко звучно шлепнул ладонями по подлокотникам и поднялся с кресла. — Надеюсь на тебя.

В свой кабинет Вашко не пошел, а поднялся в комнату, где обычно собирались сотрудники отдела.

— Привет, Евгений!

— Здравствуйте, шеф!

— Пошли по мне… Погутарим!

В кабинете Вашко бросил на стол пачку сигарет и, переместив с подоконника на стол пепельницу, с трудом раскурил отсыревшую сигарету. Все же осенняя погода с годами совсем не нравилась ему — начинали болеть суставы, частенько ломило затылок.

Лапочкин сразу же плюхнулся в кресло, закинув ногу на ногу и, играя карандашом, сказал:

— По вашему утреннему заданию ответ готов! Адресок «сумасшедшего» установлен. Недалеко живет — у «Котельников». Попотеть, шеф, пришлось — за семь лет три переезда. Квартирки все меньше и меньше. Гоголевский, Балчуг, теперь за «Иностранкой».

— Где «Иллюзион»?

— Минут семь ходьбы в сторону библиотеки.

— С кем живет? Удалось с кем-нибудь поговорить?

— По словам соседки — один. Из посторонних никто не заходит. Дочь действительно имеет место быть, но, похоже, живет не в Москве.

— Из чего это следует? — Вашко ослабил галстук на воротнике и с удобством развалился в любимом кресле.

— В последний раз она была в гостях у отца минувшим летом. Заезжала не одна, а якобы с молодым человеком, которого старушка не видела, а только слышала.

— Как так?

— Дом крупнопанельный — слышимость, как в консерватории.

— Можно ли доверять на слух пожилым женщинам? Подозрительная осведомленность, коль она его не видела?

— А у нее вообще зрение, как у крота. Вот слух и обострен до предела… Я так думаю!

— Ладно, про хахаля пометь на потом. Он нас не шибко интересует, хлопот хватает и без него, а вот где живет тушковская дочка — вопрос вопросов. Как ее зовут?

Евгений широко развел в сторону руки.

— Вечно у тебя недоработки, — хоть и ворчливо, но вполне добродушно произнес Вашко. — Может быть, есть смысл исследовать «евойную» квартиру?

— Думаете, конвертик с адресом? — вскинулся Евгений. — Возможная штука…

Вашко молчал и, думая о чем-то, известном лишь ему, неотрывно глядел на Евгения. Тот никак не мог взять в толк, что произошло с начальником — еще несколько минут назад он активно интересовался, спрашивал, а сейчас ушел в себя и молчит. А Вашко просто был зол: на себя, на генерала, впутавшего его в эту банально-бытовую историю, на лощеного «дипломата», напустившего тумана и таинственности. Больше всего Вашко злился на себя — похоже, он ничего не понимал в этой истории.

— Поедем смотреть квартирку? — нарушил молчание Лапочкин. Вашко посмотрел на него, словно увидел впервые.

— Как ты думаешь, — он придвинулся к столу и навалился на него грудью. — Если мы с помощью врача выволокем этого чудика в его же собственный аппартамент — он заговорит? Может же это послужить шоком или каким-то психологическим ударом. Как мыслишка? Одобряешь?

— Вообще-то я о подобных опытах читал. А что будет, если он решит «свернуз ься с катушек». Рискованно, шеф!

— А врач на что? С другой стороны, любопытно посмотреть на поведение… Узнает ли он обстановку, шмотки. Вообще — как себя поведет? Чем черт не шутит, вдруг натолкнет на мыслишку. А? Пока все одно — итоги неутешительные. Информация, дери ее в бога и душу. Гляди! В пятницу он, как всегда, ушел с работы. В понедельник, хоть и с опозданием, скорее по привычке, чем по необходимости пришел по привычному маршруту к работе. А посередке мрак! Что суббота, что воскресенье — полная неизвестность. Вроде ничем не обременен, ничто не тяготило, нет ни врагов, ни «дружба-нов». А? Как тебе эта ситуевина? Многое бы прояснило наличие каких-нибудь телесных повреждений. Ударчик там, к примеру, или травма, тогда — дело ясное — должен быть преступник, а так… Царапина на затылке! Чепуха на постном масле.

— Может, еще чего есть? К примеру, удар?

Вашко провел тыльной стороной ладони по лбу — обильная испарина выступила на коже. Обычно так начиналась болезнь. Простуда проявлялась сперва потливостью и лишь потом температурой. Кроме того подозрительно першило в горле. А может и в самом деле подцепил какую заразу? Мысль о возможности заболеть не уходила и вызывала неприятный холодок на спине — Вашко поежился. Только этого ему не хватало.

— Кто его знает… — задумчиво произнес Вашко. — Он же не труп. Чтобы его освидетельствовать, хорошо бы получить согласие. Хоть и не в своем уме, а живой человек