Думаю, желчь и боль того дня преследовали меня все полгода.

До сегодняшнего дня.

Когда я поняла, что есть то, что может быть гораздо страшнее беспамятства, — быть отданной тому, кто вызывает только омерзение. Причем по собственной глупости.

Воистину, всё познается в сравнении…

Я старалась не жить этим днем. Думать о чем-либо другом. Но ничего не получалось.

Меня просто выворачивало наизнанку от одного осознания того, что я стою полуобнаженная и со спущенными штанами перед совершенно чужим мужчиной, который может делать со мной всё, что ему вздумается. И никто его не остановит.

Боль на коже не остывала.

Она жалила меня, словно я получила ожог.

А я ждала новой боли и унижения, о которых даже не могла помыслить.

Стискивала зубы до хруста, цеплялась руками за поручни кровати, и молилась…так глупо, но так отчаянно.

Больше он не бил.

Словно прислушивался ко мне.

Может, размышлял, как еще причинить боль?

Но я была согласна даже на это, вздрогнув истерично и нервно, когда чужие пальцы коснулись моей кожи теперь осторожно, даже, наверное, поглаживая, но разнося по телу дрожь полного неприятия и отвращения.

И он это, конечно же, чувствовал.

Оставалось надеться только на то, что мужчина понимал, что это происходит не от возбуждения, а от неприятия его прикосновений ко мне.

Жаль, что его это никак не останавливало, когда он пошел дальше и провел двумя пальцами по ложбинке между ягодицами вниз, легко задевая складочки лона… и больше терпеть я не смогла.

Меня просто вырвало…

Господи, если бы знала, что от этого мужчина уберет руки, застывая снова на расстоянии от меня, то не сдерживалась бы так долго!

Дверь открылась, а затем хлопнула, на секунду впуская в комнату низкий гул голосов из бара и громкую музыку, а я судорожно глотнула прохладного воздуха, задрожав от ощущения того, что теперь осталась одна.

Только бы он не вернулся!

Только бы не пошел в поисках чего-нибудь, отчего мое пребывание здесь станет еще более невыносимым!

Последующий хлопок двери был подобен выстрелу в голову.

— Тихо, тихо! Это я! — Я истерично забилась у кровати, пытаясь вырвать руки из стальных браслетов, даже не ощущая боли, как бы они ни впивались в кожу, сдирая ее, и громко всхлипывая от облегчения, когда меня окутал уже знакомый голос Эйнара — Не дергайся!

Я притихла и замерла, когда он быстро натянул мои штаны на место, стащил повязку с глаз и принялся расстегивать наручники.

— Ведь это всё?.. — прохрипела я, дрожа так сильно, что меня буквально подбрасывало на месте. — Ты отведешь меня в каюту?..

— Отведу. Только знай, что теперь тебе нет доверия, Эльза. Ты наказана и снова будешь взаперти.

Эйнар протянул мне теплую кофту, чудом оставшуюся чистой, и кивнул молча следовать за ним.

Но я была рада!

Рада тому, что этот кошмар закончился так неожиданно и быстро, будучи пока не в состоянии думать о том, что теперь снова стану пленницей в крошечной каюте без прав и привилегий.

Главное, что никто больше не будет трогать меня! А обо всём остальном я подумаю потом! Когда окончательно приду в себя.

На нашем пути не встретился ни один из викингов.

Возможно, игра продолжалась и все они были задействованы в охране.

И Эйнар больше не оборачивался и не смотрел на меня, молча вышагивая вперед, пока я шла за ним пошатываясь, оттого что дрожь никак не проходила.

Как и чувство грязи, от которого меня снова затошнило.

Я даже не пикнула, когда дверь в каюте за мной не просто захлопнулась, а закрылась на замок, первым делом кидаясь в ванную, чтобы сбросить всю одежду и залезть в воду.

Я остервенело намыливала себя сначала тем остатком мыла, что еще был, а потом гелем.

Раз за разом. Пока кожа не стала красной, оттого что я ее натерла.

Я была готова содрать с себя кожу, чтобы только перестать ощущать эту грязь и омерзение от прикосновений, которых я не хотела!

А еще молча глотала слезы.

От обиды. От разочарования. Оттого что всё пошло вовсе не так, как я мечтала.

Что нужно было снова придумывать план, как выбраться из этого проклятого места…потому что Варгу я была безразлична. И ждать помощи, геройства и защиты от него не приходилось.

Знала только одно: я выберусь, чего бы мне это ни стоило!

В самое ближайшее время!

Даже если ради этого придется кого-нибудь убить…

***

— Приберитесь в моем кабинете!

Бьёрн стоял в коридоре, кинув на меня быстрый пронзительный взгляд и благоразумно не приближаясь, пока я стоял у открытой двери, ожидая, когда молчаливые и шустрые парни Эйнара выволокут орущего и стонущего жирдяя.

И часть его руки, что валялась теперь на полу.

— Хочешь, выйдем на улицу и подеремся? — Бьёрн оттолкнулся от стены и подошел ко мне, заглядывая в глаза и лучше всех понимая, какой ад всколыхнула в моей душе девчонка.

— Нет.

— Можем пострелять или пробежаться с волками.

— Нет.

Твою гребаную мать!

Я даже не помнил, когда в последний раз был НАСТОЛЬКО зол!

Настолько, что едва не зарубил этого ублюдка только за то, что тот вытянул свою руку, изображая, как ею будет трогать русскую девчонку!

Руки он лишился.

Лишился бы и головы, если бы не заорал, что он отказывается.

— Пора выносить все топоры из твоего кабинета, пока ты не порубил на капусту всех участников игры, — улыбка Бьёрна была кривая, но искренняя, а я пытался дышать ровно и не прибить еще кого-нибудь.

Например, саму Лизу!

За то, что она посмела сказать то, что на протяжении пяти лет было запретными недоступным для участников игры!

Теперь предстояло снова угрожать и ставить на место всех особо борзых и богатых игроков, которые, конечно же, будут орать дурниной, что они проголосовали за изменение правил, а я не могу единогласно решать, что делать, а что — нет.

И даже бог не мог знать, скольких еще придется покромсать, чтобы приструнить.

Я не боялся ненависти.

Я ее пожирал всем существом, словно был вампиром.

Но она всегда вела к долгим и протяжным войнам местного масштаба, где, как правило, страдали Бьёрн и его парни в первую очередь, потому что они были охраной и тем скелетом нордов, которые непосредственно участвовали во всех не самых приятных мероприятиях.