— Никакой предоплаты, — покачал я головой. — Вечером стулья — утром деньги.

— Без кидалова? — уточнил парень.

Вопрос изначально тупой до беспредела. Хотел бы я его опрокинуть — признался бы? Не думаю. А часто, вообще, признавались? Уверен на все сто — нет. Даже, скорее — никогда.

— Без кидалова, — заверил я.

— Хорошо, — согласился охранник, тщательно пережевав губы. — В восемь заеду.

Теперь, когда все формальности были соблюдены, парень удалился, а я остался в гораздо более приятной компании. Первая и вторая части объявления пока не врали. Доставка в срок, и девочка очень даже ничего. Ростом метр семьдесят, с волосами цвета соломы, пронзительными синими глазами, губами, которые, казалось, созданы совершенно не для того, чтобы ими разговаривать. Облегающие желтые лосины подчеркивали стройность ног путаны и очаровательные полушария ее попки. Девушка, послав воздушный поцелуй, потянулась, словно большая кошка, скользнув ладонями по стене.

— Чем займемся, милый? — поинтересовалась она.

— Как-то я об этом не думал, — пожал я плечами. — Может, поговорим, для начала?

— Ай, а ты извращенец, да? — ночная бабочка прошла к окну на кухне. — Ну, хочешь время терять — поговорим.

— Зачем сразу — терять? — удивился я.

— Давно здесь живешь? — осведомилась девушка, с любопытством разглядывая что-то за окном.

— Достаточно.

— А чья это машина — не скажешь?

— Какая? — я встал за ее спиной, положи руки на тонкую талию.

— Вон та "десятка", — гостья указала подбородком на мою крошку.

— Нравится? — самодовольно усмехнулся я. — Моя.

— Твоя!? — блондинка резко развернулась. — Саша?

Окаменев на секунду, я пристально посмотрел в ее глаза. Бесспорно, это лицо я уже где-то видел. Голубые глаза, желтые волосы. Но где? Как много людей, как много лиц, как тяжело вспомнить. Желтые волосы, желтые одежды…

— Желтых! — осенило меня. — Машка, ты?

— Господи, Сашка!

Певица повисла у меня на шее, обняв не только руками, но и ногами. Не ожидая такого внезапного смещения центра тяжести, я не удержал равновесия, и уронил бы Марию, если под ее попкой не оказалось бы подоконника.

— Сашенька, Саша, как я рада тебя видеть, — щебетала девушка, покрывая мое лицо поцелуями.

— Будет тебе, будет, — смущенно повторял я.

— Сашка, не представляешь, как я тебя рада видеть, — твердила певица, прижимаясь ко мне. — Где ты пропадал, где? Где ты был все эти годы?

— В Англии, — ответил я, в то же время прекрасно понимая, что вопрос чисто риторический.

Ее совершенно не волновало, где я пропадал и почему. Для Маши было важно то, что я вернулся, и сейчас я рядом с ней. Мы наедине и никто не может нам помешать, впервые в жизни. Я всегда знал, что девушка не равнодушна ко мне, но и представить себе не мог, что она настолько любит меня. Пока она просто рада, но скоро, очень скоро в ее душе проснется обида. Обида на то, что я не принял ее, но и не оттолкнул тогда… и начнет винить меня.

Маленькая глупенькая девочка — Мария такой и осталась, не понимая, что любовь приходит и уходит, а жизнь остается. Жизнь, к сожалению (или к счастью?) длится дольше, чем любовь. Надо было отпустить ее, когда она этого хотела. Почему я не сделал этого? Неужели, что-то в Татьяне меня не устраивало, и я просто подготовил тылы, чтобы было куда отступать? Не знаю, может быть, оно и так. А, может, и нет. Может, я зря корю себя в нашем разводе, и Таня виновата сама? Может, я создан для другой женщины? Совсем растерялся, вот и лезет в голову дурь всякая.

— Подожди, — отстранился я. — Я не совсем догоняю…

— Чего, Саша?

— Кем… в смысле, где ты сейчас работаешь?

— Ну… — замялась Желтых. — Ну… а то сам не догадался?

— Не тупой, — напомнил я. — Но я не понимаю, как ты, со всеми своими способностями, не нашла себе другого занятия?

— А я не обязана перед тобой отчитываться, — заметила девушка.

— Я и не требую отчета. Я хочу понять — почему?

— Хочешь понять? — Мария отвернулась к окну, скрестив руки на груди. — Так теперь ты хочешь понять? Семь лет назад, когда ты совращал восемнадцатилетнюю пигалицу, ты ничего не хотел понимать, а теперь, значит, захотел?

— Совращал? Я? Тебя? — удивился я. — А! Так теперь, когда девушка раздевается, лежа на столе, это называется — совращать ее? А тебе не кажется, что все было наоборот?

— Ты мог меня остановить, — безапелляционно заявила Маша. — Если бы захотел.

— А почему я должен хотеть? Почему, вообще, каждый считает, что я ему что-то должен? Солнышко, тебе не кажется, что это слишком? Я уже долгое время никому и ничего не должен. Тебе понятно?

— Не понятно. Саша, ты заметил, что никто из тех людей, кто имел с тобой дело, сегодня не может сказать, что счастлив? Ни Пчелкин, ни Федоров, ни Мешков, ни, тем более — я.

— Это разные вещи — нет? — развел я руками.

— Не знаю, — честно ответила Желтых. — У тебя есть выпить?

— Выпить? — переспросил я. — Найдется. Коньяк будешь?

— Коньяк? Да, все равно. Буду.

— Тогда подожди, я скоро.

Как-то получилось, что в спешке я забыл конфискованную бутылку в машине. Торопился очень, отдохнуть хотел, расслабиться. Вот и расслабился. Кроме того, было необходимо взять тайм-аут, собраться с мыслями, проветриться, и за те две минуты, что я потрачу на поход до авто, можно успеть растолкать спутавшиеся мысли по углам мозга, а затем достать их по очереди и выстроить в нормальную цепочку без слабых звеньев.

Маша застала меня врасплох. Конечно, я не ожидал встретить ее. Тем более, в такой обстановке. Если честно, я ни разу и не вспомнил про нее. Нет, вру, пару раз было, но пара раз за половину десятилетия — слишком мало. Естественно, что она винит во всем меня. Хотя — сама дура. Построила замок изо льда и удивляется: чего это он растаял? Сама разрушила свою жизнь, и теперь валит с больной головы на здоровую.

Перебирая пальцами цепочку брелка пульта сигнализации, я вышел из подъезда, громко хлопнув дверью. Нервные клетки не восстанавливаются, зачем их тревожить? Дверь — железка, ее потом починят.

Моя зайка, единственное живое существо, которое никогда не ни в чем не попрекнет меня, не обвинит в том, что я разрушил ее жизнь, стояла под фонарем, хищно оскалившись фальш-решеткой радиатора. В свете электрической лампы за гравиезащитной сеткой тускло блестели жерла прямоточного ресивера.

Стоп! Я замер, как вкопанный. Откуда у нее взялся прямоточный ресивер? Его на моей крошке отродясь не было, я же не садист! Получается, это не моя киска?

Словно подтверждая мою догадку, "червонец", крутанув стартером, взревел двигателем. Взревел не Ванкелем, а характерным голосом Крайслеровской V-образной восьмерки. Последние сомнения рассеялись. Уставившись на меня кольцами кроваво-красных "ангельских глазок", скрипнув резиной, 2110 подалась на десяток сантиметров вперед. Черный Расер! Черт, ну точно же! На этом месте стояла Газель, и мне пришлось припарковаться чуть дальше. Вон она, моя крошка, и сейчас стоит в противоположном углу заасфальтированной площадки.