Он резко остановился.

– Ты с ним говорила?

Тори промолчала.

– Что он сказал тебе, Тори?

– Ничего. Он видел, как я поймала рыбу. Спрашивал о тебе и Оливии.

Гейдж насторожился. Она почувствовала, как от него волнами исходит темная, странная энергия. На его лице отразился свет солнечных фонариков, и Тори поняла, что отец вспотел. Что-то было не так. Папа явно испугался, запаниковал.

– Ты ведь не сказала ему, как тебя зовут и все такое?

– Нет.

– Не смей больше приближаться к нему, слышишь меня? Вообще больше ни к кому здесь не подходи.

– Почему?

– Просто не надо.

– Я не понимаю, в чем проблема! Он мне показался милым.

– Приманка тоже кажется рыбе приятной, Тори. И посмотри, что происходит с рыбой. Мы здесь никого не знаем. Это уединенное место. Вокруг нас – леса на многие мили. Охотники с ружьями. Всякое может случиться.

– Ты говоришь так только потому, что ты коп, потому что считаешь, будто все затевают нечто страшное, а меня от этого тошнит!

– Просто я видел, на что способны люди. Тебе нужно быть осторожнее. С хорошими людьми могут произойти ужасные, ужасные вещи.

Тори подумала о несчастной женщине в сарае из романа матери. Но это была всего лишь история. Вымысел. Хотя мама всегда брала сюжеты из газетных статей. Об этом писали критики. Что-то темное, холодное, маячившее на краю сознания, придвинулось ближе.

– Идем.

Отец повел Тори по тропинке, ведущей к большому дому, чьи окна сияли в темноте желтым теплым светом. Но он сделал всего лишь пару шагов, потом ахнул, согнулся пополам и прижал руку к виску.

– Папа? Что случилось?

Он открыл рот, как будто пытаясь что-то сказать. Но ничего не получилось.

Тори вцепилась в его рукав.

– Папочка, пожалуйста, скажи мне, что происходит.

Отец помахал рукой, пытаясь заставить язык работать.

– Я… в порядке. – Гейджу явно не хватало воздуха. – Ничего страшного, дорогая, это… пустяки.

Он медленно выпрямился, слегка покачнулся и ухватился за ее плечо, чтобы устоять на ногах. Ее замечательный папа тяжело оперся на дочь, ища в ней опору.

– Я… в порядке. Просто… очень устал.

Он выдавил улыбку, сделал несколько глубоких вздохов и попытался снова двинуться в путь. Но Тори ухватила его за рукав и остановила.

– Ты болен? – прямо спросила она.

Отец долго смотрел на нее. В деревьях у них над головами заухала сова.

– Тори, любовь моя. – Он нагнулся и убрал с лица дочери прядь длинных волос. – Все будет в порядке, только…

– Я слышала твой разговор с тетей Луизой, – призналась Тори. – Ты сказал ей, что слишком молод для выхода на пенсию. А она ответила, что в любой день может что-то случиться, поэтому мне придется поехать к ним на восток и пожить у них. Приезд на это ранчо никак не был связан с тем, что я натворила в школе, верно? Все дело в том, что ты болен и хочешь провести время со мной. Ты умираешь? Ты тоже меня бросаешь?

Гейдж негромко выругался и перевел взгляд на огни большого дома, как будто они могли помочь ему избежать разговора, к которому он не был готов. Но он оказался в ловушке, в темноте.

– Да, – наконец сказал он. – Я болен.

У Тори задрожали губы.

– Что с тобой?

– У меня рак.

– Рак?

Он взял дочку за руку и повел к скамье, стоявшей возле тропинки. Сел сам, привлек к себе Тори, заглянул ей в глаза. В неярком свете солнечных фонариков его глаза казались черными дырами, лицо осунулось.

Тори чувствовала дым костров, который приносил ветер. Она сосредоточилась на этом запахе, на том, как потрескивали на ветру сухие листья и ветки. Ей захотелось убежать, чтобы не слышать страшную правду.

– В январе прошлого года у меня диагностировали меланому. – Голос отца был низким, спокойным. Он явно был раздавлен. – Все начинается с маленькой родинки на теле, но этот рак может дать метастазы и быстро распространиться на другие части тела, если его вовремя не остановить.

Взгляд Тори остановился на отце, и она спросила:

– Он распространился?

На тропинке раздались шаги. К ним кто-то приближался. Сердце Тори забилось чаще.

– Гейдж? Это вы? – раздался голос Оливии, она подходила к ним со стороны домиков для персонала.

Тори железной хваткой вцепилась в руку отца, ее трясло.

– Скажи мне, – прошипела Тори, в отчаянии стиснув пальцы отца. – Быстро скажи мне, пока она не подошла к нам.

– Когда рак обнаружили, он уже распространился. На лимфатические узлы. На органы. И даже на мой мозг. Там у меня опухоль.

– Что это значит? Ее можно удалить?

Оливия подходила к ним все ближе.

– Да, – быстро ответил отец. – Все будет хорошо, но давай поговорим об этом после ужина, ладно?

– Ты врешь. Если все можно исправить, тогда зачем мне ехать к тете Лу?

Оливия вышла из тени.

– Гейдж, Тори, это вы, ребята?

– Позже, договорились? – прошептал отец. – Я все тебе расскажу.

Тори вырвалась и быстрым шагом направилась к большому дому.

– Тори! – позвал ее Гейдж.

Она стиснула кулаки и зубы и лишь ускорила шаг.

– Привет, Тори! – сказала Оливия.

Девочка сердито толкнула ее, проходя мимо по тропинке.

* * *

– Тори! – Гейдж с трудом поднялся со скамейки, когда между деревьями появилась Оливия.

Она бросилась к нему.

– Что случилось? Вы в порядке?

– Да. Я просто немного задохнулся. Иногда такое случается.

– Я только что видела Тори, она шла по тропинке, – сказала Оливия.

Он крепко прижал руку к губам, его глаза сверкали от сдерживаемых чувств. Когда-то он чувствовал себя сильным, ему все было подвластно. Хороший коп. Хороший защитник своей семьи, которую он хорошо обеспечивал. Он чувствовал себя счастливым. А теперь он еле держится, стал похож на тряпичный мяч. Внутри он чувствовал себя напуганным, маленьким мальчиком с фермы в Альберте, каким был пятьдесят шесть лет тому назад. Все эти годы он вытаскивал себя из прерий, он стал офицером полиции, опытным детективом, расследовал убийства, руководил отделением, и все заканчивается вот так? Конец. Как справиться с этим, когда ты видишь, что этот Конец надвигается на тебя, словно товарный поезд?

Мелоди помогла бы ему все спланировать. Они обсудили бы, как с этим справиться, выработали бы стратегию. И Тори осталась бы с матерью. Мелоди не должна была умирать первой.