РИЧЧИ заявила, что в рамках ее работы на ОЛЕСЮ ДОРОХОВУ, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ, она стала автором рассказа, который был опубликован в «Нью-Йоркере». Риччи далее показала, что после публикации рассказа ОЛЕСЯ ДОРОХОВА, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ, получила контракт с издательством и договорилась с Риччи, что последняя напишет книгу в качестве писателя-призрака. Риччи сообщила, что после того, как издатель заплатил ОЛЕСЕ ДОРОХОВОЙ, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ, за книгу, ОЛЕСЯ ДОРОХОВА, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ, рассказала Риччи, что не собиралась писать книгу, а только хотела получить деньги.

РИЧЧИ показала, что не общалась с ОЛЕСЕЙ ДОРОХОВОЙ, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ, с момента ареста. Риччи заявила, что готова сотрудничать со следствием по делу ОЛЕСИ ДОРОХОВОЙ, псевдоним КЭТ ВОЛЬФ.

ДАТА РАССЛЕДОВАНИЯ: 11.06.2018

Место: Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

Провел: специальный агент Джене Паркер

Дневник Лоры Риччи 11 июня, 2018

Сегодня был худший день в моей жизни.

Я наконец вышла из квартиры купить кое-какой еды навынос в ресторане дальше по улице, когда в парке ко мне подошла женщина в пиджаке.

– Лора? – спросила она.

Я кивнула.

– Лора, меня зовут Джене Паркер. Я специальный агент из Нью-йоркского отделения Федерального бюро расследований.

Время остановилось, и земля начала уходить у меня из-под ног. Я не могла ясно соображать и не понимала, что происходит. Я не могла собраться с мыслями. Единственное, что я сумела артикулировать, оказалось наитупейшим вопросом:

– Я арестована?

– Нет, – сказала она, затем огляделась и указала на несколько парковых скамеек – Почему бы нам не присесть? Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Пока я шла за ней, меня накрыла волна тревоги. «О черт. У меня будут проблемы из-за того, что я не донесла на Кэт в полицию. Они думают, что я ее сообщница. Теперь меня отправят в камеру. Я не вернусь домой. Я не напишу книгу. Что если я закончу в тюрьме? О господи, что если родители не смогут внести за меня залог? Что если я получу пожизненный срок? Я хочу все начать заново. Я совершила ошибку, глупую ошибку. Я хочу начать с чистого листа. Я хочу второй шанс. Пожалуйста, дайте мне второй шанс».

Мы сели на скамейку в парке.

– Итак, я знаю, что вы работали с Олесей Дороховой в ELLE. Верно?

– Да.

– И вы были с ней близки?

– Ну да, вроде того. Трудно было по-настоящему узнать ее. Она была настоящим манипулятором, и я не представляю, что из сказанного ею правда, а что ложь, понимаете? – Я запиналась на каждом слове. – Я была как бы ее ассистенткой, то есть скорее писателем-призраком, и в течение некоторого срока работала с ней, но она просто врала мне все это время. Я понятия не имела обо всем том, о чем говорят в новостях, ни малейшего, и я поверить не могу, что это так, просто не знаю, что и думать…

Я подняла взгляд на агента ФБР.

– Почему бы вам не начать с самого начала, – предложила она.

И вот, как в разговоре с родителями в предыдущий день, я рассказала ей все. Все. Вселенная давала мне второй (третий? четвертый?) шанс, и я не собиралась его упустить.

Она задала мне так много вопросов. Я ответила на все, на какие могла, но ближе к финалу пошли вопросы, на которые ответов у меня не было. Она хотела знать, где сейчас Кэт, как она смогла сбежать, куда она могла пойти. Я говорила, что не знаю. Что я понятия не имею, где она может быть.

Хотя быть допрошенной страшным агентом ФБР было жутко, все это время я, как ни странно, чувствовала себя в безопасности. Кто-то другой теперь отвечал за Кэт. Чем дольше я говорила, тем больше убеждалась в своей невиновности, тем больше верила, что меня втянули в какие-то махинации, что я была жертвой, что я ничего плохого не сделала.

Но потом все пошло под откос.

Агент ФБР закончила делать записи и повернулась ко мне.

– Итак, если вы будете сотрудничать со следствием и дадите показания против Олеси в суде, как мне сказала прокурор, мы можем гарантировать вам, что вы будете освобождены.

Мое сердце остановилось.

Черт.

– Освобождена от чего? – спросила я.

– От судебного разбирательства, – сказала она.

– Какого разбирательства? – спросила я, чувствуя, как мое лицо приобретает свекольный оттенок.

Мои ладони так вспотели, что мне пришлось вытереть их о брюки, и от них остались влажные следы.

– Но я не знала…

– Незнание закона не является оправданием, – отрезала агент ФБР, и в ее голосе не было и тени сочувствия, или милосердия, или понимания. Я знала, что такой разговор она проводила уже тысячи раз. – Но если вы дадите показания…

– Я не могу этого сделать, – упиралась я, мотая головой. – Нет, я не могу дать показаний в суде, простите. Я обещаю помочь, но этого я сделать не могу.

– Вы предпочтете провести остаток дней в тюрьме?

Какой у меня был выбор?

Я согласилась.

Всю обратную дорогу до квартиры мне казалось, что меня стошнит. Да, Кэт была мошенницей, но смогу ли я действительно встать перед всеми и перед ней и сказать, что она ужасный человек? Хуже того, значило ли это, что я должна признать, что и я была мошенницей? Была ли я преступницей? Была ли я действительно ее сообщницей? Решат ли мои родители, что я преступница? Вдруг из-за моих показаний и моего участия в этом деле весь мир подумает, что я преступница??

Перед моим мысленным взором замелькали заголовки:

АССИСТЕНТКА ДОНОСИТ НА ДОРОХОВУ и РАССКАЗЫВАЕТ ВСЕ.

В ОБМЕН НА СВОБОДУ СООБЩНИЦА ДОРОХОВОЙ СДАЕТ РУССКУЮ МОШЕННИЦУ.

Придя домой, я повалилась на кровать и плакала, пока слез больше не осталось. Я попыталась уснуть, но не смогла. Я не могу.

В ФБР мне сказали, что если я не дам показаний

против тебя, ТО СЯДУ В ТЮРЬМУ.

В ТЮРЬМУ, КЭТ.

ПОЧЕМУ ТЫ ТАК СО МНОЙ ПОСТУПИЛА?