— Ставьте здесь, — сказал хозяин, указывая место между шкафом и вешалкой.

Грузчики установили ящик, взяли деньги и удалились, громко топая и переговариваясь. Жилев дождался, пока затихнут их шаги на лестнице, и бросился к ящику. Руки дрожали, и он долго не мог добраться до мешочка с находкой. Наконец, ему это удалось.

— Вот… — прошептал ученый, протягивая Войтичу сверток.

Для надежности он завернул мешочек в несколько слоев целлофана. Старик достал прозрачную пирамидку, поднес к слезящимся глазам.

— «Императору Атлантиды Тацлаву был дан Божественным посланником с Неба фрагмент чудодейственного камня…» — процитировал он. — Думаю, это только часть правды, причем самая малая.

— Вы полагаете, это… тот самый камень?

У Жилева пересохло в горле от волнения.

— Разумеется, нет, мой друг, — ответил Войтич, поворачивая камень, который дивно переливался на свету. — Интересная штуковина… Там, внутри, будто вторая такая же пирамидка, только перевернутая. Ты обратил внимание?

— Да. Д-да… А может быть, все-таки…

— Не может! — отрезал старик. — Никоим образом не может. Такую святыню, как Небесный Кристалл, вожди Атлантиды должны были спрятать весьма надежно. Несомненно, они знали о предстоящей катастрофе… и позаботились об этом.

Жилев разочарованно вздохнул.

— Вообще-то я понимаю, — поникшим голосом произнес он. — Небесный Кристалл не мог оказаться на заброшенном становище… никак не мог. Что же это тогда за штука?

— Попробуем выяснить, Степа. У меня тоже есть кое-какие новости.

Жилев прилетел в Москву вчера вечером. Он с трудом добрался из аэропорта на Новодмитровскую улицу, где проживал старик. Войтич его не сразу узнал, исхудавшего, небритого. В просторной квартире по-прежнему пахло мастикой для пола, деревом и кожей. Поужинали на огромной кухне, выпили за благополучное возвращение.

— Что-то вид у тебя не очень… — заметил хозяин. — Хвораешь?

— Есть немного.

— Простудился? Не мудрено. На Таймыре, чай, не курорт. Арктика…

— Да уж…

Разговор не клеился. Жилев почти ничего не ел. Старик присматривался к нему, удивлялся, — всегда крепкий и краснощекий Степан побледнел, осунулся, глаза ввалились. Он выглядел лет на десять старше, взгляд потерял задорный блеск, жесты стали вялыми, медленными.

У Степана Игнатьевича не было тайн от Войтича. Просидев на кухне до полуночи, они обсудили все, что произошло на Таймыре, — раскопки, исследования, неожиданную находку, странную болезнь членов экспедиции, смерть старика-долгана, гнев «духа тундры» и многое другое.

— Молодец, Степа, что никого не послушался и привез камень в Москву, — похвалил ученика Михаил Эрнестович. — За тысячи лет это единственная обнаруженная вещь, которая могла принадлежать атлантам. Впрочем, откуда нам знать?..

— Полное отсутствие информации об этой цивилизации не случайно, — горячо сказал Жилев. — Такова была воля вождей Атлантиды. У них имелась веская причина не оставлять следов своего пребывания на Земле. Но ничто не исчезает из бытия целиком и полностью…

На следующий день после того, как «таймырская находка» очутилась в квартире на Новодмитровской, у Войтича случился тяжелейший приступ астмы. Жилев перенервничал и тоже чувствовал себя ужасно. Поневоле пришла в голову мысль о мести «духа тундры».

— Не верь этим бредням, — успокаивал его старик. — Астма мучает меня много лет. Пришла пора умирать, Степа, и камень тут ни при чем.

Когда Войтич, напившись лекарств, уснул, гость позвонил Седову. Тот ответил удивительно бодрым, довольным голосом. Оказывается, почти всем членам экспедиции в Москве полегчало, они начали поправляться.

— Я будто на свет родился, — радовался полярник, который не привык болеть. — А ты как, Степан Игнатьич?

Жилев кое-как закончил разговор, положил трубку и задумался. Он не мог похвастаться тем же. Еще и Войтич захворал. Может быть, всему виной резкая перемена климата, волнение… а приступ астмы у старика — простое совпадение?

Ученый в этом засомневался. Похоже, что находящийся рядом кристалл неблаготворно влияет на здоровье. Завтра он серьезно поговорит об этом с Войтичем. Вдвоем они найдут объяснение странному явлению.

Ночью старику стало хуже. Жилеву пришлось дважды вызывать «скорую». Врачи предлагали ехать в больницу, но Войтич отказался.

— Умру в своем доме, — упрямо твердил он.

Жилев сидел рядом, держал в своих ладонях сухонькую руку учителя.

— Давай поговорим, Степа, — предложил Войтич. — Вижу, хочешь что-то сказать, но не решаешься.

— Вам разговаривать вредно…

— Мне теперь все вредно. Так что тебя беспокоит?

— Может быть, камень действительно влияет на здоровье? — выдавил Жилев. — Его нельзя держать в квартире. Отвезу-ка я его куда подальше.

— Куда ж ты его отвезешь?

— Да хоть в камеру хранения.

Войтич долго молчал, хрипло дыша.

— Нет, — наконец, сказал он. — До сих пор ты находил всякие мелочи — обломки украшений, фрагменты посуды, оружия. Причем эти мелочи похожи на остатки другой культуры. Кристалл — самая ценная находка. Именно он мог когда-то принадлежать атлантам. Камера хранения — слишком ненадежное место для такой вещи.

— Но…

— Подай-ка мне вон ту коробочку, — перебил его старик. — Я тебе покажу кое-что.

Жилев встал, достал с полки черную лакированную шкатулку и принес Войтичу. Там оказались рецепты, какие-то квитанции, записки, несколько визиток.

— Вот, — сказал Михаил Эрнестович, выбрав синюю визитку с серебристым тиснением. — Возьми, Степа.

— Головин Владимир Петрович, журналист, — прочитал Жилев. — Это кто ж такой?

— Приходил он ко мне, говорил, статью пишет об Атлантиде, расспрашивал, то да се… Нож интересный показывал с рукояткой из халцедона, в виде рыбы. С тобой встретиться хотел. Но ты тогда на Таймыр уехал.

— Мне журналисты сейчас ни к чему, — насупился ученый. — Не дай бог, пронюхают о камне…

— Не торопись, Степа. Экий ты горячий. Я недавно некролог в газете читал… там и фотография была напечатана. Гляжу, лицо знакомое. Ты мою память знаешь… Оказывается, погиб тот журналист. Только он вовсе не журналистом был, а начальником охраны какой-то фирмы. И фамилия его не Головин.

— Значит, визитка липовая? — удивился Жилев. — Зачем же он вам ее дал?

Старик закашлялся, с хрипом вдыхая воздух.

— Не знаю, — с трудом выговорил он, когда кашель утих. — Думаю, он не просто так приходил… Я его настоящую фамилию записал: Багиров, кажется. Да, точно, — Багиров. Журналистом, думаю, он представился для отвода глаз. Сдается мне, неспроста этого человека убили. Я сразу, как только некролог прочитал, — вспомнил нож, который он приносил. С тех пор не могу отделаться от этих мыслей. Ты позвони по тому телефону, что на визитке указан. Может, что и прояснится…